Клятвоотступники - [62]

— Да, отрицаю.

— Тогда перейдем к конкретике. В апреле прошлого года водитель Хохлова Ляховец по указанию своего шефа привозил ящик коньяка «Букурии», который вручил вам лично. Этот факт подтверждает Хохлов. Что вы скажете по этому поводу?

— Я категорически заявляю: это наглая ложь! — запальчиво ответил Позуб.

— В феврале прошлого года в вашем кабинете Хохлов вручил вам пакет с шестью бутылками коньяка «Лучезарный», шестого марта — шесть бутылок коньяка «Кишинэу», в мае — восемнадцать бутылок коньяка «Праздничный» и так далее, и так далее. Все перечислять не буду, но по каждому факту мы с вами будем подробно разбираться. Доказательства отработаны, и они подтверждаются документально, а также свидетелями. Хочу услышать ваш ответ, Григорий Васильевич, по этому поводу.

— Это бред сивой кобылы. Занимая такую должность, я не нуждаюсь в каких-то подачках. Еще раз заявляю, что меня оговаривают по злобе. Показания Хохлова и его шофера я категорически отрицаю, и не старайтесь мне вменить бездоказательные факты, — Позуб говорил громко и озлобленно.

— Ну хорошо. Давайте вопросы с коньяком пока оставим и возвратимся к ним немного позже, но как вы объясните ваше устройство заведующим отдела в институт НПО «Словени» и получение денег, если не работали в этой должности? — Давидюк внимательно посмотрел на Позуба, ожидая ответа.

Тот молчал, мучительно подыскивая слова, которые бы впоследствии не сыграли против него. Чувствовалось, что заданный вопрос для него не был неожиданным. Наконец он поднял голову, глубоко вздохнул и спокойно ответил:

— Да, мною допущена единственная глупость, о которой сейчас сожалею. Я готовил кандидатскую диссертацию, и некоторые вопросы необходимо было проверить на практике. В связи с этим мне министр разрешил работу по совместительству. Моя ошибка состоит в том, что я получал деньги, но вчера после обеда они возвращены институту. Вот квитанция.

Давидюк принял кассовый документ, внимательно его осмотрел и положил в дело.

— Мы приобщим ее к материалам уголовного дела, — заявил он, — однако добровольное возмещение нанесенного ущерба государству не освобождает от ответственности, а только смягчает вину лица, совершившего преступление.

— Вы заявляете, что я преступник, товарищ Давидюк. Такого оскорбления я не могу оставить без внимания и вынужден буду жаловаться в соответствующие инстанции.

— Я трактовал статью закона, гражданин Позуб, а не имел в виду конкретно вас. Вам народный суд скажет, кто вы есть на самом деле, и назовет все своими именами. А жаловаться? Ну что ж, жалуйтесь. Это ваше право. У меня к вам последний вопрос. Совершались ли вами, Григорий Васильевич, другие противоправные действия, не известные следствию? Я жду вашего ответа.

— Никаких противоправных действий я не совершал, — не задумываясь, ответил Позуб. — Должность не позволяла и партийный билет, который я с достоинством и честью ношу много лет. Я могу быть свободен? — спросил он, посмотрев по очереди сначала на Рыкова, потом на Котова, которые сидели в стороне и не вмешивались в ход допроса.

— Хочу вас огорчить, Григорий Васильевич. Вы будете находиться под стражей до суда. Прочитайте и распишитесь в протоколе, а также в постановлении о задержании, — произнес Давидюк, подавая протокол и постановление Позубу.

— Да как вы смеете! Я вынужден поставить в известность ЦК и обещаю, что вам не поздоровится! Вы совершаете грубейшую ошибку, за которую лишитесь партийных билетов! Я не позволю над собой издеваться! — возмущенно кричал Позуб, вскочив с места.

— Еще раз повторяю, вы имеете право жаловаться в любые инстанции, а мое право, руководствуясь законом, задержать вас, что я и делаю. Поэтому ознакомьтесь с постановлением и распишитесь, — Гарий Христофорович подал постановление допрашиваемому.

— С этого момента я ничего подписывать не буду, и не подсовывайте мне свои бумажки, — небрежным щелчком Позуб отбросил постановление.

— Ну что ж, и это ваше право. Мы пригласим посторонних людей и в присутствии их зафиксируем, что вам постановление было объявлено, но вы отказались его подписывать, — констатировал Давидюк.

Оформив соответствующим образом документы, Гарий Христофорович отправил Позуба в изолятор временного содержания УВД города Светловска, а через трое суток — в СИЗО, где он и находился до суда.

* * *

Расследование уголовного дела продвигалось успешно. Допрашиваемые давали показания, и все новые и новые лица включались в его круговорот. Гарий Христофорович предъявил им обвинения, но под арест брать воздерживался, оставляя под подпиской о невыезде. Цердарь был помещен в следственный изолятор города Вендеры, он категорически отказался давать показания. Давидюк несколько раз выезжал для его допроса, но безрезультатно. По этому поводу в конце рабочего дня он и зашел к Рыкову.

— Ну как дела, Гарий Христофорович? — спросил тот, здороваясь и приглашая к столу. — Чем недоволен?

— Для недовольства причин много, — устало ответил Давидюк. — Уголовное дело разбухает, подозреваемые выявлены и доказательств для его завершения вполне достаточно. Однако не все дают правдивые показания, некоторых приходится изобличать, что отнимает много времени. В частности, Цердарь продолжает молчать. Как к нему ни подходил, какие доводы ни приводил, но он на мои вопросы отвечать отказывается. Я вынужден, Федор Федорович, вновь обратиться к вам с просьбой допросить этого гаденыша.