Клятва - [3]

25 июня 1937 года Иван Рогов писал мне с погранзаставы:

«Костя! Сегодня вечер из таких, в которые некуда себя деть, встают образы прежних друзей, и хочется написать что-нибудь им. Вот я и пишу тебе.

Я, кажется, ни разу не писал о здешних ландшафтах. Местность здесь не совсем уютная. Леса и болота. Все время глаз упирается в лес. Зори здесь гораздо тусклее, чем в Горьком. Я соскучился по тем зорям. Но зато здесь почему-то исступленно поют птицы!..

Западные границы делаются более беспокойными. Банд пока нет, но выдрессированные шпионы, и террористы поодиночке и по двое ходят часто. Вооружены русскими револьверами и немецкими гранатами.

Но, если уж похвастаться, мы тоже получили надлежащую выучку, чтобы их обезвреживать. А стреляют в упор, сукины дети! Но не попадают — страх не дает».

Я читаю это и вспоминаю поэму Рогова «Метель», вспоминаю его стихи: «Теперь мне рассказать вам надо…», «Моя песня Марии Казаковой», «Ненависть»…

Иван Рогов поведал в этих произведениях о том, что пережил. Они не плод его фантазии, а сама действительность тех лет, тревожная действительность сгущавшейся возле наших границ военной угрозы.

Вот как он описывает врага, перешедшего границу:

Светало. Дымились травы.

Кустарник в тумане плыл.

Его принесли к заставе.

Лежал он и воду пил.

Стояли мы и курили,

Скупой разговор вели.

Рядом с ним положили,

Что у него нашли…

…………………………………..

Он знал, что нам еще нужен,

Что мы его не добьем.

Он силился жить

И слушал,

Что говорят о нем.

А я, я глядел на кисти

Его волосатых рук,

На злую татуировку,

Сведенную в полукруг:

Лиловые нож и крылья,

Огонь, зажатый в кулак,

И виденный где-то раньше

Зигзагообразный знак.

И я навсегда запомнил,

Навек, до последних дней,

Этот змеиный облик

Ненависти моей!

Он мне был известен с детства

И книжками разъяснен,

А здесь я на самом деле

Увидел,

Как может он

Залезть под глухие листья,

В зубах пронести беду…

Теперь — под землей ползи он,

И там я его найду!

Советская поэзия предвоенных лет многое сделала для того, чтобы держать молодежь в постоянной мобилизационной готовности. Сделал свой вклад в это патриотическое дело и «ленсменовец» Иван Рогов, автор взволнованных стихов на оборонные темы. Убежден, что многие комсомольцы-горьковчане, проявившие на войне доблесть и геройство, были подготовлены к этому и стихами Ивана Рогова.

Последнее письмо от Ивана Рогова с фронта датировано 20 июля 1942 года (приписки сделаны 22 и 30 июля). Послал он его младшему брату Васе. Вот начало этого письма:

«Вася!

Сейчас мы тронемся в путь. Перед отъездом я хочу, пока свободен, дать тебе маленькую картинку войны.

Я лежу на окраине деревни, за которую мы дрались зимой. Вечереет. Солнце закатывается. Это мне напоминает родное Леонтьево, детство. Но ни мычания коров, ни крика мальчишек, ни голосов баб, ни других звуков, которые бывают в эту пору в деревне, здесь не слышно. Тихий, хороший вечер. Появился на небе серп луны. Тишину нарушают редкие выстрелы пушек. Слышен скрип телег, но это не телеги с сеном и снопами, то телеги военные. Из 250 домов этой деревни, домов каменных, ни одного не осталось целого.

Враг не щадит никого и ничего. Во мне кипит, бурлит через край злоба к нему. Скорее бы одолеть его, супостата. Одолеем, Вася, одолеем!

Кончаю, — пошли.

Привет. Иван».

Сколько в этом письме жизнелюбия и неистребимой веры в нашу победу!

Таким он был.

Таким он и останется в нашей памяти.

В книгу, которая выпускается «Молодой гвардией», включены почти все стихи Ивана Рогова. Тексты их заново сверены по дошедшим до нас авторским рукописям и последним прижизненным публикациям. Таким образом, они несколько отличаются от текстов, приведенных в сборнике «Письма друзьям» и в сборнике «Пять обелисков».

Публикуются также и письма Ивана Рогова, посланные им с фронта сестре, брату и родителям. Мы сочли целесообразным дать их в книге, так как они, на наш взгляд, существенно дополняют представление о Рогове — поэте, гражданине и воине. В них живет присущая нашему народу в часы трудных испытаний несгибаемость духа, а написаны они столь свежо и ярко, что, знакомясь с ними, представляешь и фронтовую обстановку, и все то, чем жил, о чем думал в последние месяцы своей жизни этот неповторимый талант-самородок.

Константин Поздняев

ЗДЕСЬ — СОВЕСТЬ, ЗДЕСЬ — МОЕ НАЧАЛО

ПРИГЛАШЕНИЕ В ГОСТИ

Три букета цветов

Я поставлю на стол.

Первой свежести,

Диких,

            омытых дождями.

Приезжайте, друзья мои!

Белый терновник расцвел.

Восковые кувшинки плывут,

Медуница цветы раскрывает…

И увидите вы, как покрыто все это

Неподвижным сиянием

                                     нашего красного лета.

Приезжайте!

Вам — зори? Я зори вам дам!

Воздух будет с лугов —

                                     хоть в ладони бери по утрам.

Пирогом угощу вас —

                                    вы не ели таких пирогов —

Белым, пышным, пахучим,

                                             из новой муки,

                                                                      с молоком!

Яблок, что ли, не хватит?

Не одолеть!

Они тучами виснут.

Их клонит к земле.

Может быть, огурцов вам захочется свежих?

Мы их с грядок возьмем,

Принесем их,