Клятва на мечах - [2]

Василий носил деду обед в старом военном котелке. Но он не стал объяснять это Наталье.

Отец у Чиликиной шофёр. Иногда Василий возвращается в Федосеньку в кабине его самосвала.

— Я тоже хочу прокатиться, я тоже! — просит Чиликина. Но её отец — мужчина угрюмый — хлопает дверцей перед её носом.

— Василию по дороге, а тебе — баловство, — говорит он.

И Василий катит в кабине до самого дома.

Когда нет самосвала, Василий домой не торопится. Он строит из чурок крепости и дворцы, которых сам никогда не видал.

— Как у тебя красиво получается, — говорит Наталья.

Василий не знает, что, когда никого на участке нет, она громит всё, что, он построил, превращая дворцы в руины. А потом ахает: «Ах, ах, кто же это поломал?» И просит Василия:

— Построй! Построй ещё!

Но однажды Василий её уличил. И ничего в этот день не стал строить, как она его ни просила.

— Что же ты не можешь уважить барышню? — упрекнул его дед и сколотил Наталье крохотную скамеечку, которую Наталья унесла с торжеством, но спасибо не сказала.

А дед пошутил:

— Будешь к барышням без уважения, они за тебя замуж не пойдут.

Дед пошутил, но Наталья, хотя и не слыхала шутки, перестала восторгаться дворцами.

— К нам скоро соседи приедут! — сказала она Василию. — К нам приедут, а к вам нет!..

НА СЕВЕР СПЕШИЛ ПОЕЗД

Далеко от нового рабочего посёлка, от деревни Федосеньки спешил поезд.

— Ты не озяб? — спрашивает Алёшу мама.

Она укрыла его своим пушистым шарфом. В поезде холодновато.

Не раскрывая глаз, Алёша трётся щекой о мамину руку: «За ушком, за ушком…» Мама поглаживает его за ушком лёгкими пальцами. Алёша жмурится — он любит, когда мама его так поглаживает.

Они едут к папе. Пройдёт ночь, и он их встретит.

Стучат колёса, выбивают свою чечётку, покачивается полка, на которой лежит Алёша. Тепло, уютно под маминым пушистым шарфом.

Когда они ехали днём, Алёша смотрел в окно. Лес за окном был жёлтый, зелёный и красный. Он летел мимо поезда хороводом. И хоровод разрывался только тогда, когда они проезжали большие и маленькие станции.

На маленьких станциях поезд не замедлял хода. Алёша даже не успевал прочитать, как они называются.

К вечеру лес погасил свои краски и слился с темнотой. В темноте не видно было станций, только иногда пролетали то огни, то огоньки.

— Теперь до утра будем ехать почти без остановок, — сказал проводник. Он унёс пустые стаканы, пожелав им спокойной ночи.

— Как же мы будем спать? — волновался Алёша. — Мы прозеваем свою станцию.

— Наша станция — самая последняя, — сказала мама. — Поезд остановится и дальше не пойдёт…

Последняя станция встретила поезд солнцем и утренним морозцем.

На перроне Алёша сразу увидел папу. Папа махал им шапкой и кричал:

— Ура! Приехали!

— Петя, а чемоданы? — смеялась мама.

Папа схватил их обоих в охапку, а про чемоданы забыл. Но вот они катят в машине, чемоданы в багажнике.

— Сейчас я привезу вас в наш дом! — радуется папа.

Как они друг без друга соскучились!

— Петя, а ты похудел, — говорит мама.

Алёше тоже кажется, что папа стал немножечко другой. Только глаза те же — синие, весёлые.

— Я просмолился, подобрался — на работу пешочком, не в машине, не в троллейбусе, — отвечает папа.

— Ты не болен? — спрашивает мама. — Я всё время за тебя беспокоилась.

— Болеть здесь не полагается, — отвечает папа.

Алёша смотрит на папу. Конечно, он здоров. Он просто стал ещё красивее.

— А сейчас… ты совсем загорелый, — говорит Алёша. — У тебя даже нос облупился.

— Что верно, то верно… — Папа опускает в машине стекло. — Дышите, братцы-кролики!

И в машину вливается хвойная прохлада.

Машина тормозит.

Папа распахивает калитку. Они идут по дорожке. Поднимаются по ступеням и входят в тёплый, солнечный дом.

Вот он какой! Крепкий, бревенчатый, с широкими окнами, с печами, в которых будет долго держаться тепло.

— А дымоходы! Ты посмотри, Оленька, какие дымоходы!

Папа взбирается на табуретку и показывает маме тяжёлую вьюшку — не будет ни дыма, ни угара.

Маме дом очень понравился. Просторно, светло.

— Прелесть какие кладовочки! Можно на всю зиму запасти картошки, капусты.

В сенях стояли кадушки.

— Какие огромные! Надо бы поменьше, — сказала мама, посмотрев на самую большую.

— Водопровода пока нет. Буду таскать воду — сорок вёдер входит.

Папа поднял крышку. Бочка была полна.

Алёша тоже обошёл дом. Он так же, как мама, гладил смоляные бревенчатые стены, заглядывал в печи, в кладовки и в кадушку на сорок вёдер.

* * *

Мама повесила на окнах занавески, постелила на трёх раскладушках постели. На столе она расстелила скатерть и поставила букет из пёстрых листьев.

— Постепенно устроимся, — сказала она. — Но прежде всего надо узнать про школу.

Конечно, школа — это самое важное.

НОВАЯ ШКОЛА

На другой день Алёша с мамой пошли в школу.

— Подожди здесь, — сказала мама.

И Алёша остался на школьном крыльце.

Он очень хотел поехать к папе. Он даже отмечал дни в календаре крестиками. Но — новая школа?

Знакомиться с новой школой было боязно. К своей старой, где он учился уже два года, он привык. А здесь… какая она, новая школа?

Новая школа так же, как их новый дом, была деревянная. Над её крыльцом — красный флажок. Кто здесь будет у него, у Алёши, товарищем?