Клятва Гарпократа - [45]

Взял он с береговых камней плащ, в котором пришел сюда, и укутал им свою возлюбленную. А потом оба тихо прошли в фаре и остались там.

А на следующее утро все люди племени собрались за утренней трапезой вокруг костра. Одного Тутанекаи не было.

— Где Тутанекаи? — спрашивали люди. Один из рабов Тутанекаи ответил:

— Я видел его последний раз поздно вечером, он пошел омыться к целебному источнику, потому что хотел утопить в нем свою тоску.

— Очень странно, — сказал один из стариков. — Может быть, с Тутанекаи случилась беда? Конечно, он храбрый воин. Но по ночам, когда мрак скрывает оружие в руках врага, беда может случиться даже с храбрецом. Беги к нему в фаре, посмотри, как он.

Раб побежал к дому Тутанекаи, родные не спускали с него глаз. В полной тишине стук хлопнувшей двери прозвучал, как удар грома.

Раб заглянул в темный фаре и побежал назад.

— Там четыре ноги! — кричал он. — Я заглянул в фаре, а там четыре ноги, а не две!

Люди зашумели.

— Кто же с ним? — громко спросил отец Тутанекаи, стараясь перекричать остальных.

Раб снова побежал к дому Тутанекаи. Через несколько минут он вернулся и с волнением сказал:

— С ним Хинемоа! В самом деле, это Хинемоа, которая, наверно, пришла сюда по воде, как по сухому месту, потому что вчера никто не видел на берегу чужих лодок!

В эту минуту из фаре вышел Тутанекаи, он вел за руку Хинемоа. Молодая женщина гордо шла рядом с мужем, и на ней, как и вечером, был его плащ. Родные приветствовали ее громкими радостными криками:

— Конечно, это Хинемоа! Мы рады тебе, Хинемоа!

Разумеется, отец девушки не мог долго на нее сердиться: что сделано, то сделано. Вскоре он прибыл на остров и привез множество подарков для своей дочери и ее мужа. И был прав — потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на злость и огорчения, а смерть, завершающая достойную жизнь, похожа на сон, который нисходит на того, кто устал.

— Чудесно ты рассказываешь, о Биарини, — сказал Рата. — Всё вошло в твою повесть: и горы, и озера, и небо, и звёзды, и духи, и обычные люди. Право, каждому из нас нужно было бы несколько вечеров, чтобы отделить каждую из тех легенд, что взял ты, от других, и изложить их по порядку. Эй, те, кто принадлежит к моему племени, принимаете вы это сказание в дар?

— Принимаем! — зашумели, зашелестели, запели на разные лады какие-то неземные голоса.

И мы поняли, что в племя Раты входят не одни только люди.

— Вы верно догадались, — кивнул он курчавой седой головой. — Каждому творению от рождения принадлежит частица маури, жизненной силы, что связывает своих обладателей воедино. Ничего и никого нельзя тронуть без вреда для остальных. Если тебе нужно — объясни, попроси прощения и при случае выкупи чем-то от себя или самим собой.

— Уж слишком многое тогда придется выкупать, — себе под нос ответил Ситалхи.

— Ага, вот в воздухе и запахло людоедством, — отозвалась Ситалхо.

Тем временем Рата не торопясь говорил:

— В давние времена храбрейшие воины и вожди посвящали мальчиков, самые умные старые женщины — девочек. Они давали им маури. Оттого каждый юноша становился искусным резчиком, а каждая девушка — не менее искусной пряхой и ткачихой. Красота их ремесел держала наш мир не хуже самого сложного заклинания. А теперь некому посвятить наших младших богам — Ио, Тане, Ту, Тангароа и Ронго.

— Чем мы можем помочь? — спросил я.

Нет, не так. Во всяком случае, прозвучало это как «Мы-то чем можем вам помочь?» или вообще — «При чем тут мы, собственно говоря?» Это мне не понравилось: не люблю выказывать себя трусом.

Тогда я повторил:

— Мы искали деревья и цветы — и нашли их для всей земли. Искали зверей и птиц — и тоже нашли. Теперь встретили еще и людей, чтобы наполнить ими широкую землю. И я снова спрашиваю: что нужно этим людям, чтобы стать теми, кого хотят видеть их боги?

— Узор Пути, — властно ответил Рата. Я так думаю, от имени обеих своих ипостасей: и как рангатира и как тохунга.

И тотчас же объяснил:

— В древности мы не напрасно брали от побежденных храбрецов их плоть: в ней был записан путь следования. Куда ярче он пролегал в крови, но взять всю кровь — означает убить не менее верно. И всё равно — это было лишь слабым отражением того, что было в прежние времена, когда всё живое было насыщено…

— Тотальным Алгоритмом Бытия, — перебил Ситалхи, сам того не заметив.

— Великим Узором Следования, — закончил Рата, не реагируя на не слишком уважительную реплику. — Тем самым, что схвачен Змеиным Кремнем и сдавлен всеми его гранями.

Я невольно схватился рукой за футляр из тапы.

— Нет, мы не покушаемся на сам Дар, — усмехнулся он. — Это для других или другого. Только выпусти на волю кристалл и посмотри в него.

Я распорол шов, смётанный на скорую руку, чувствуя, как мой камешек нагревается изнутри.

Ну да, разумеется. Карбункул стал похож на темный рубин, и внутри нечто переливалось, как в глуби морской. Я всмотрелся попристальней. Из камня рождался некий сгусток, похожий на яйцо черной курицы, на почку или стиснутый бутон…

На дивной красоты черную розу, выточенную из гагата, или, по-иному, чёрного янтаря.

Сердце Юханны.

Я погрузил свои стальные пальцы прямо в тело Великого Артефакта и вынул розу.