Клятва - [6]

У нас не было суперовской униформы и даже названия, как у Академии, нас знали как просто Школу 33.

Но, тем не менее, мы не жаловались.

Это была школа, и нам было позволено её посещать.

И её пока ещё не закрыли, несмотря на борьбу, происходившую в нашей стране.

За это нужно было быть благодарным.

В жизни были вещи похуже, чем посещение школы для Торговцев.

Как, например, непосещение никакой школы вообще.

Прозвенел утренний звонок, и каждый ученик класса встал, так же, как и каждый другой учащийся в каждой другой школе по всей стране.

В унисон, мы подняли правые руки, наши локти согнуты, кулаки подняты к небу, и, единственный раз за всё время, пока идут занятия, произнесли на Англайском.

Это была Клятва Королеве: “Моё дыхание-это моя клятва поклоняться моей королеве больше всех остальных.

Моё дыхание-это моя клятва подчиняться законам моей страны.

Моё дыхание-это моя клятва чтить моих властителей.

Моё дыхание-это моя клятва способствовать развитию моего класса.

Моё дыхание-это моя клятва докладывать обо всех, кто может навредить моей королеве и стране.

Клянусь, как дышу.

Я не часто прислушивалась к словам Клятвы.

Просто произносила, позволяя им небрежно слетать с моих губ.

Спустя годы повторений, они стали второй натурой, практически так же, как дыхание.

Но сегодня, быть может в первый раз, я по-настоящему услышала их.

Я обратила внимание на слова, которые мы произносили особенно четко-поклоняться, повиноваться, чтить, способствовать, докладывать.

В голове перечислила очередность важности: королева, затем страна, класс.

Клятва была командой и обещанием, так королева требовала, чтоб мы защищали её и наш образ жизни.

Я обвела взглядом ребят вокруг себя, моих одноклассников.

Увидела одежду всех оттенков серого, голубого, коричневого и черного.

Цвета рабочего класса.

Утилитарные цвета.

Ткани и фактуры практичные — хлопок, шерсть, даже парусина — надежные и не маркие.

Мне не нужно было даже видеть, чтоб знать, что каждый ученик в классе стоит вытянувшись, подбородки вздернуты кверху.

Это было то, что наши родители и учителя закладывали в нас каждый день, день ото дня, чтобы гордиться, кем мы стали.

Хотела бы я знать, зачем мы были рождены классом Торговцев.

Почему мы были лучше, чем кто-то, но при этом не так хороши, как другие.

Но ответ мне известен — дело не в нас.

Это просто судьба.

Если бы наши родители были из класса Обслуги, мы бы не посещали занятия сегодня.

А если бы они были Консульскими предками, мы бы взбирались по сверкающим ступеням Академии.

Преподаватель прочистил горло, и я подскочила, осознавая, что Клятва окончена, а мой кулак — единственный — всё ещё поднят вверх.

Мое лицо покраснел под взглядами сорока пяти детей, рожденных торговцами, которые делили этот час со мной. Я сбросила кулак, крепко прижимая его к боку, и села на своё место.

Рядом с собой увидела улыбающуюся Брук.

Я хмуро посмотрела на неё, но она знала, что на самом деле я не злюсь, и её улыбка стала только шире.

— Ты уже слышала? — низким шепотом произнес Арон, когда я присоединилась к нему во внутреннем дворике во время ланча.

В школе говорить на другом языке, кроме Парсонского, нам было разрешено только во время Клятвы.

Так что Арону не нужно было вдаваться в подробности.

Конечно, я уже слышала последнюю сплетню.

Придвинувшись поближе к нему на каменной скамейке, я тоже понизила голос.

— А ты не знаешь, они схватили всю её семью? Её родителей, братьев, сестер?

К нам присоединилась Брук и тут же, по приглушенному тону, по тому, как нервно стреляли наши глаза, всматриваясь в каждого, и не доверяя никому, она поняла. о чём мы говорим.

— Шайенн? — спросила она полушепотом.

Я открыла свою сумку для книг и дала Брук ланч, который моя мама приготовила для неё, так же, как и каждый другой день с тех пор, как мама Брук умерла.

Она села по другую сторону от Арена, наши три головы близко склонились.

Арен кивнул, встретившись сначала глазами со мной, а потом с ней.

— Я слышала, что они пришли ночью и забрали только её.

Её удерживают во дворце чтобы задать несколько вопросов, но выглядит это плоховато.

Говорят, на этот раз есть настоящее доказательство.

Мы замолчали и сели ровнее, завидев паренька помладше, который прошел наискось по траве, собирая мусор по пути.

Он ни с кем не заговорил, просто медленно, методично передвигался, занимаясь своим делом.

Как член класса Обслуги, он знал лишь один язык — Англайский.

Таким образом, в стенах нашей школы — за исключением времени Клятвы — ему не позволено было говорить.

Он просто смотрел вниз, собирая отбросы.

Он уже был старше, чем Анджелина — шесть, может, семь — с непослушными волосами и мозолями на грязных босых ногах.

Голова его была опущена, и цвет глаз я видеть не могла.

Он остановился рядом, ожидая увидеть, нет ли у нас мусора, который он должен подобрать.

Я взяла свой ланч и достала печенье, которое испекла мама.

Осторожно показала печенье мальчику. убедившись что никто другой не заметил.

Я подняла глаза, надеясь, что он он посмотрит на меня. Но нет.

Когда он приблизился, я придвинула печенье к нему. Так же, как отдала бы ему мусор, оставшийся от ланча.

Любой, кто мог видеть, ничего не заподозрил бы.