Клуб удивительных промыслов (рассказы) - [9]

– Где? – спросил я, перегнувшись вперед. – Где?

– О, я был вполне прав! – продолжал он своим странным, дремотным тоном, который обычно появлялся у него в самые трудные минуты и пугал собеседника. – Я был вполне прав, говоря, что здешние жители – хорошие люди. Они герои, они святые. Быть может, они изредка и украдут ложку; случается им и избить кочергой двух-трех женщин. И все-таки они святые, они ангелы; на них белоснежные одеяния; у них крылья и сияние вокруг чела, во всяком случае, по сравнению с этим человеком.

– С каким человеком? – снова воскликнул я. И тут я увидел фигуру, на которую был устремлен взор Бэзиля.

То был гибкий, изящный человек, очень быстро пробиравшийся сквозь суетливую уличную толпу; в его наружности не было ничего достопримечательного, и все же, обратив на него внимание, вы уже не могли оторваться и испытывали огромное желание узнать о нем как можно больше.

На нем был черный цилиндр, в линиях которого, несмотря на всю их простоту, было что-то странное, какой-то причудливый изгиб, тот самый, при помощи которого художники-декаденты восьмидесятых годов пытались придать цилиндру ритмичность этрусской вазы. Его почти совсем седые волосы были завиты искусной рукой человека, сознающего и ценящего красоту сочетания серого с серебром. В продолговатом овале его лица мне почудилось что-то восточное; он носил черные, коротко подстриженные усы.

– В чем его преступление? – спросил я.

– Я не точно знаю все подробности, – сказал Грант, – но он одержим жаждой мистифицировать своих ближних. Возможно, что для выполнения своих планов он прибегает к тому или иному обману.

– Каких планов? – спросил я. – Если вы так хорошо его знаете, так объясните мне, почему он самый подлый человек в Англии. Как его зовут?

Бэзиль Грант несколько мгновений смотрел на меня.

– Я не знаю его имени. Я первый раз в жизни его вижу.

– Первый раз видите его! – воскликнул я с некоторым испугом. – Что же вы тогда хотели сказать, называя его самым подлым человеком в Англии?

– То, что я сказал, – спокойно ответил Бэзиль Грант. – Увидев этого человека, я увидел также и многих других идущих по жизни в сиянии своей невинности. Я увидел, что все эти жалкие, будничные люди, проходящие мимо нас, были самими собой, тогда как он самим собой не был. Я понял, что обитатели всех этих трущоб – разносчики, карманные воры, хулиганы, – все они – в глубочайшем смысле этого слова – стараются быть хорошими. И я понял также, что этот человек старается быть плохим.

– Но если вы никогда раньше не видели его… – начал я.

– Ради бога, взгляните на его лицо! – крикнул Бэзиль так громко, что прохожий остановился. – Взгляните на его брови! В них кроется та адская гордыня, которая некогда заставила сатану глумиться над самим небом. Взгляните на его усы – они видом своим оскорбляют человечество! Заклинаю вас небом, взгляните на его волосы! Именем вечных звезд, взгляните на его шляпу!

Я смотрел, но не замечал ничего особенного.

– Но в конце концов все это очень фантастично и совершенно абсурдно, – сказал я. – Учтите голые факты. Вы никогда раньше не видели этого человека, вы…

– О, голые факты! – воскликнул он с отчаянием. – Голые факты! Неужели вы действительно допускаете? Неужели же вы так погрязли в предрассудках, так цепляетесь за туманные, доисторические суеверия, что верите в факты? Неужели вы не доверяете непосредственному впечатлению?

– Гм, – сказал я, – по-моему, непосредственное впечатление несколько менее достоверно, чем факты.

– Чепуха, – сказал он. – На чем держится мир, как не на непосредственном впечатлении? Что более точно, чем оно? Друг мой, философия этого мира, быть может, и держится на фактах, но практически мы следуем исключительно впечатлениям и восприятиям. Чем вы руководствуетесь, принимая на службу клерка или отказывая ему? Вы что – измерили его череп? Вы почерпнули сведения о его физиологическом состоянии в справочнике? Считаетесь ли вы вообще с фактами? Ничуть! Вы принимаете на службу клерка, который спасет ваше предприятие, вы отказываете клерку, который обчистил бы вашу кассу, исключительно под этим непосредственным впечатлением, под влиянием которого я, в полном сознании своей правоты и искренности, заявляю, что человек этот, идущий по улице рядом с нашим трамваем, – шарлатан и подлец.

– Вы всегда умеете подтасовать доказательства, – сказал я. – Тем более, что проверить вас невозможно.

Бэзиль вскочил на ноги.

– Выйдем и проследим за ним, – сказал он. – Я плачу вам пять фунтов, если окажусь неправым.

Прыжок – и мы оказались на улице.

Человек с волнистыми серебряными волосами и тонким восточным лицом некоторое время шел своим путем; полы его длинного сюртука развевались по ветру. Потом он быстро свернул с главной улицы в сторону и исчез в слабо освещенной аллее. Мы молча последовали за ним.

– Довольно странная прогулка для такого человека, – сказал я.

– Какого? – спросил мой друг.

– Ну, – сказал я, – для человека с такой внешностью и такими ботинками. Сказать по правде, мне вообще как-то странно видеть его в этой части города.

– О, это да! – согласился Бэзиль и снова замолк.