«Клуб Шести» - [4]
У Теодора появились деньги. Вот же ж, как оно обернулось…
По началу он не придумал ничего лучшего, чем складывать купюры в углу кандейки в ямку под кирпич. Однажды заметил, что мыши на купюре отгрызли Франклину нос. Это подействовало. Теодор задумался о быте. Для начала он пошёл гулять по городу и рассматривать банки, которые со времён перестройки торчали теперь на каждом углу.
Толи тёплая газировка, выпитая у грязного фонтана, толи ещё что подействовало на его настроение, но ни один из банков не произвёл ожидаемого эффекта нерушимости.
Банки высились и ютились, вздымались куполами и играли солнечными зайчиками в окнах-зеркалах, окнах-мозаиках, окнах-бойницах, но… каким-то удушливым беспризорством веяло от них. Одинокий путник, бредущий среди ночи по пустынной кладбищенской дороге — просто обречён быть как минимум ограбленным. Так и банки в этой стране, и в это время. Хотя, про «время», мысль — спорная. Гордо возвышаясь среди улиц, они словно оглядывались или ёжились, постоянно ожидая удара в спину. Это озадачило Теодора. Вспомнилось время, когда банк был один на всех. Да, кстати, а ведь он и сейчас есть! И за его жизнь отвечает само государство. М-да. Оно ответит, догонит и ещё ответит. Но, в любой, даже самой безвыходной ситуации, есть как минимум два выхода. Теодор пошёл в государственный банк и арендовал в нём ячейку, этакий малюсенький сейфик.
Спрятал ключ в карман и, насвистывая «Танец с саблями», побрёл домой. Свистеть он теперь не боялся — даже если в стране бухнет очередной и неожиданный кризис, его ящичек просто не тронут, мало ли что у него там лежит, может запас носков на зиму. Ещё плюс — если среди ночи придут занимать денег, он с чистой совестью откажет. Нету их, денег. При себе. А это — подробности, о которых можно умолчать.
Очень интеллигентно всё получилось.
Может, описанные события для кого-то покажутся слишком мелочными, что бы их описывать в романах, но для Теодора это был серьёзный жизненный прорыв. Во-первых, у него до этого никогда небыло денег. Во-вторых, когда они таки появились, он нашёл просто наилучший способ, как с ними поступить. Никак. Раз сразу не придумывается, на что их тратить, то и просто так тратить их не стоит.
Следовательно — надо их сохранить до тех пор, когда придумается, что с ними делать. Разумно. Для человека, считающего себя нормальным. И — сверхмудро для художника, человека экзальтированного и немного инфантильного.
Шло время.
Картины писались своим чередом. Покупались в лёт. Или — просто не задерживались в салонах. И хотя, к тому времени, у Теодора появилось много конкурентов (подросли? вернулись?), он уже слыл мэтром и стал выше самого понятия конкуренции.
Собственное имя у художника — лучший продавец его работ. С ним теперь сотрудничал лучший художественный салон города, а это — финансовое признание.
Однако, хоть жить стало и легче и веселее, его Серия картин продолжала увеличиваться.
Глава 2
Третьего дня заглянул к Теодору «кузен Александр», как называл его художник, с его же, Александровского детства. На самом деле, Сашка был ему племянником, новая смена, «поколение NEX», как они сами себя называют. А «кузен»… да просто слово нравилось, а коль, настоящих кузенов и кузин у Теодора не имелось, то почему бы племянника так не величать? «И всё же — „некс“… Интересно, — думал Теодор. — Что они вкладывают в это звонкое слово? Мой отец, его дедушка, был стилягой, рассказывал не без гордости: узкие брючки, галстуки-шнурки, протест текстильной серости. Вместе с моим поколением, по стране железной пятой прошёл русский рок, тоже вспоминаю не без гордости: антисоветские тексты песен, клёпаная кожа и нательные кресты. Будут ли они вспоминать свою юность с восторгом? Фиг его знает».
Саша впервые зашёл в берлогу дядюшки, огляделся и сказал со вздохом: «Так вот, значит, как ты себя позиционируешь…» А потом добавил: «Вау…» Последнее восклицание Теодор не понял, но интонация не одобряла.
Может, Александр бы и вовсе никогда не побывал у экзальтированного родственника, но Теодор сам его позвал. Попросил молодого знатока подобрать для себя компьютер.
Саша в этом деле — дока. Пришёл, много не расспрашивал, только уточнил, для каких целей тому «нужен „комп“». Разговор получился какой-то нелепый.
— Значит, ты, дядя, решил влиться в ряды юзеров? — … (молчание) Ну, что-то типа этого. Мне интересен Интернет, что это, как это, мне говорили, что с помощью этой штуки можно побывать во всех картинных галереях мира. Интересно, блин, что, вправду — можно?
— Можно, а почему бы и нет, почти во всех. Но, на мой взгляд, ты мог бы себе позволить и воочию всё посмотреть, не так? Ну, хозяин — барин. Значит, модем тебе нужен, выделенка пока ни к чему, хватит канала или карточками на первое время обойтись можно, оперативка солидная и памяти гигов на шестьдесят-девяносто, как минимум, а то ведь, не удержишься, начнёшь свои галереи пачками скачивать?
Честно говоря, Теодор понятия не имел, что ему ответить. Точнее, он понятия не имел о том, что вообще ему говорил Александр. Вот ведь штука какая, разница всего-то между ними, в два десятка лет, а язык уже непонятный. Вавилон в действии. Про галереи — понял, но, что значит «скачивать галереи пачками»? Бред.
"Четвертый путь для чайников"? - удивитесь вы. - Ладно "Компьютер для чайников" или "Английский для чайников", но как можно принципы Школы Четвертый путь изложить "для чайников"? Автор уверяет, что благодаря его книге любой, кто испытывал трудности при чтении текстов Успенского и Гурджиева, сумеет понять все важные аспекты Школы. В этой книге автор подробно излагает два метода освоения принципов Четвертого пути. Первый - подготовительный, который освещает основы учения Успенского. Автор подробно рассказывает о практике самовоспоминания, самонаблюдения и работе над отрицательными эмоциями.
Немолодая беллетристка, писавшая романы, главными героинями которых была она сама в разном возрасте, теперь страдает от… угрызений совести за несовершенство собственных героинь. Она не похожа на окружающих людей, она преследуема видениями из прошлого — её героини оживают и «не дают ей жить». И только вмешательство извне — мистического Белого Дворника, получеловека-полуангела, способно вырвать её из лап глубочайшего кризиса и неминуемой гибели. Повесть М.Ф. Веселова «ГОГОЛИАДА» продолжает лучшие традиции психологического романа таких авторов, как Р.Бах с «Чайкой по имени Д.Ливингстон», Г.Гессе с романом «Степной волк» и многих других величайших творцов прошлого века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.