«Клуб Шести» - [22]
Одно его успокаивало, что теперь по неделе на каждый портрет. В течение этой вот недели он может сконцентрироваться на писателе Михаиле Романовиче. Художник молча выматерился в сторону горьних наблюдателей, мол, Господи, ну почему с него надо начинать, а не с дамы? Ладно, — решил, — проехали. Так указала рулетка, значит, так надо. Проглотим. Итак, что это за типус такой?
Никаких книг этого писателя Теодор не читал. Что можно сказать о писателе, не читая его книг? Ничего. Правильно. А как его, не читамши, рисовать? Правильно, никак. Вот вам, бабушка и Юрка улетел. Пока приступил к наброску, сразу на холсте, а почему бы и нет? Ведь картины из Серии он писал без этюдов, без эскизов, сразу на чистовую. Только одна проблема. Вдохновение. Серию он писал, когда его окрыляло и разбрасывало во все стороны. А тут что? А ничерта.
Следовательно, опять пришло время логики. Надо размышлять.
«Начнём? — спросил себя Теодор, и сам себе ответил. — Начнём».
А мы с тобой, читатель, скользнём по волне мысли художника. Итак, поехали!
Наверное, писатель, его внешность и внешний вид, это производное из его произведений. Во, завернул. Ну, допустим. У него, к примеру, куча положительных персонажей в книгах, которые ему нравятся, и он их списывает с себя и наделяет собственными чертами, ведь ему самому его собственные черты должны казаться верхом положительности. Ага. А потом сам перенимает черты от собственных положительных персонажей, этакий круговорот черт в персонажах и писателе.
Природа со своим круговоротом воды тут отдыхает. А если ему нравятся отрицательные герои? Вообще труба. А если те герои, которых он считает положительными, на самом деле, по отношению к общечеловеческой морали, являются отрицательными и наоборот? Ну, типа того, что он сам заблуждается? О, боже, да как же его рисовать-то? А вот как он выглядит, так и рисовать. Как он выглядит?
Никогда не снимает тёмные очки. Имидж. Или ожоги? Или страшный? Или просто — комплексы? Так, что-то его подвигло стать писателем. Что? Комплекс неполноценности в детстве, как Гоголя, или широта души, как Пушкина? Вот вопрос.
А может, у него глаза болят на свету. Да пошёл он к чёрту со своими очками. Как его рисовать? Ага! Вот оно! Без очков. А где его взять без очков? Ну, это уже фигня вопрос, придумать можно, в туалете фотокамеру установить, «поскользнуться» и брякнуться на него, выбив с носа очки, мало ли вариантов. Главное — без очков.
Это решено. Слава Богам, хоть одно решено.
Всё, дальше проще. Теодора озарило: в самом центре полотна должны быть глаза писателя, а всё остальное — тряпки, брелоки, кашне и шейные платки, полосатые там брюки, тетрадки и папочки, наконец, очки (много очков), всё это — вокруг этих самых глаз. Может, даже, шлейф кометы. Да, так и будет. Замысел готов.
А какое выражение будет у его глаз? Ведь они станут центром картины. А вот и незачем торопить события. Теодор решил, что придёт время, и он увидит, какое выражение глаз будет у этого писателя. А пока он принялся рисовать всё, что будет эти глаза окружать. Вот так. …
Звонок.
Дверь? Нет. Телефон? Нет.
Это был незнакомый Теодору звонок.
Ага, вот и готова картина. Ни добавить, ни. Остались — глаза. Ну, глаза, это — потом.
Звонок.
Темно. На улице, уже, наверное, ночь. Интересно, какому теперь по счёту дню принадлежит эта ночь?
Звонок. Что за незнакомый звон?
Телефонный. Но это не его телефон.
Это телефон ведущего. Началось.
Вот сейчас мы и узнаем, какие у него глаза… — пронеслось в голове художника.
Ещё интересно было знать, в каких квартирах живут писатели? Или он не типичный писатель? Очень может быть, но всё равно — интересно.
— Алло, я слушаю вас, Михаил Романович.
Голос-то у меня, — успел отметить Теодор, — как из бочки. Видно, я его, как минимум, суток полутора рисовал. Всегда так, когда долго не разговариваешь.
— Алло, доброй ночи, Теодор Сергеевич. Это я…
У писателя голос был не лучше. Может, что писал, да застопорилось. Хорошо бы, всё — родственная душа. Вдруг Теодор почувствовал, что Михаилу Романовичу сейчас очень трудно произнести в трубку девиз Клуба. И тут художник сам нашёлся:
— Вы по поводу медальона?
— Да… — благодарности в голосе не было предела.
— Так я подъеду, что бы его вернуть?
— Если можете! Только поскорей! Записывайте адрес… или нет, не записывайте, надо так запомнить, на память…
Писатель встретил гостя в домашнем халате из тяжёлого китайского шёлка.
Примечательный халат, возможно, ручная работа — слишком замысловаты и не похожи друг на друга орнаменты. Шёлк тем и шёлк, что рисунок наносится вручную или трафаретами на готовую ткань. Теодор представил себе «тонкую девочку» из романса Вертинского, которая «тихо, без мысли, без слов, внимательно…» раскрашивала полотно, из которого другая (дородная и добродушная, но тоже «без мысли…») сошьёт нашему писателю полукимоно — халат. И вот он стоит в произведении искусства двух мастериц и сочетает в себе прообраз навсегда ушедшей эпохи Белого Дракона — символа развития и ренессанса духа. Чёрные очки в квартире, почему-то, не выглядели коровьим седлом. Как-то у него всё гармонировало: тяжёлые шторы на окнах напоминали драпировку, витая мебель, стилизованная под барокко, высокие кресла, обитые кожей, медные витые канделябры и хрусталь люстры. Наверное, он пишет романы под Дюма или в духе Сервантеса…
"Четвертый путь для чайников"? - удивитесь вы. - Ладно "Компьютер для чайников" или "Английский для чайников", но как можно принципы Школы Четвертый путь изложить "для чайников"? Автор уверяет, что благодаря его книге любой, кто испытывал трудности при чтении текстов Успенского и Гурджиева, сумеет понять все важные аспекты Школы. В этой книге автор подробно излагает два метода освоения принципов Четвертого пути. Первый - подготовительный, который освещает основы учения Успенского. Автор подробно рассказывает о практике самовоспоминания, самонаблюдения и работе над отрицательными эмоциями.
Немолодая беллетристка, писавшая романы, главными героинями которых была она сама в разном возрасте, теперь страдает от… угрызений совести за несовершенство собственных героинь. Она не похожа на окружающих людей, она преследуема видениями из прошлого — её героини оживают и «не дают ей жить». И только вмешательство извне — мистического Белого Дворника, получеловека-полуангела, способно вырвать её из лап глубочайшего кризиса и неминуемой гибели. Повесть М.Ф. Веселова «ГОГОЛИАДА» продолжает лучшие традиции психологического романа таких авторов, как Р.Бах с «Чайкой по имени Д.Ливингстон», Г.Гессе с романом «Степной волк» и многих других величайших творцов прошлого века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.