Клуб худеющих стерв - [5]

Илья обогнал ее и помчался вперед.

Юля спокойно дошла до рецепции, забрала журнал и вернулась в кабинет.

Илья побежал вниз по лестнице и, увидев хмурую нео бъятную тетку, редкий экземпляр в фитнес-клубе, затормозил, потому что понял: это та, кого он ищет.

– Простите, вы к Юлии Викторовне идете?

– Да, – одышливо сказала тетка.

– А вы не уступите мне сегодняшнее время, мне срочно нужна ее консультация.

Тетка с сожалением обернулась на уже пройденные два пролета лестницы.

Тогда Илья протянул ей стодолларовую бумажку:

– Пожалуйста!

– Ладно, – согласилась тетка, – все равно я не уде ржала нужный вес, она бы ругать меня стала. А я так не люблю, когда меня ругают.

Тетка спрятала купюру в карман и с заметным облегчением начала обратный спуск.

У Юлиного кабинета Илья на секунду прижался горячим лбом к хромированной табличке «Коррекция веса. Хлудова Юлия Викторовна, к. м. н.» и нажал на ручку двери.

– Придется вымыть руки, вы ведь наверняка только что трогали деньги, – не оглянувшись, сказала Юля.

Она редко ошибалась в мужчинах. Не ошиблась и в этот раз.

Все произошло не так корректно и деловито, как полагается научному эксперименту, а, напротив, быстро и жестко. Юле потом пришлось пришивать к халату оторванные пуговицы.

Пальцы рук и ног сразу согрелись, потому что улучшилось кровообращение, головная боль прошла, настроение повысилось, все вокруг стало выглядеть гораздо более привлекательным и позитивным. И она вдруг поняла, как правильно оформить практический раздел диссертации. Цель была достигнута.

Толстая тетка больше не приходила на занятия к Юле, и время выкупил Илья. Юля завела в кабинете надувную кровать и подушки.

Юлина приятельница массажистка Вика просекла ее взаимоотношения с Ильей моментально. Вика, дипломированный терапевт, зарабатывала тяжелым физическим трудом – массажем, в котором была продвинутым мастером, ибо владела множеством всевозможных техник.

– Юлька, у тебя сейчас больше нет мужчин на занятиях, поэтому другие тоже могут обратить внимание. Поставь в этот же день еще какого-нибудь мужика, чтобы было не так заметно.

Юля, доверявшая Вике на предмет человековедения, к совету прислушалась.

* * *

Люся проснулась в семь утра вместе с собственным адреналином, который пытался внушить ей беспокойств о по десятку разных поводов. Люся уже восемь месяцев пребывала в стрессе в связи с тем, что ей исполнилось сорок лет и она не очень понимала, как жить с этой угловатой цифрой. Люся ненавидела свое тело за «старческую» утреннюю бессонницу, за лишние двадцать килограммов – Люся весила восемьдесят – и за то, что мужские гормоны в ее организме все чаще одерживали победу над женскими. Это означало, что Люся все меньше была довольна собой, обилие женских гормонов, как известно, сильно повышает самооценку. И все чаще и чаще, благодаря тестостерону, который в отсутствие эстрогена и прогестерона становился ее главным половым гормоном, как подросток, мечтала о неистовом сексе. Вчера она трижды потела, обуреваемая сексуальными фантазиями, всякий раз в неподходящее время и в неподходящем месте.

Люся потолстела после родов, и каждый месяц давала себе клятву заняться фигурой. Правда, сыну ее было уже семнадцать лет и с ее первой клятвы прошло уже двести с лишним месяцев, но она так же методично давала ее себе каждое последнее число месяца и каждое первое число находчиво изобретала отмазки. Для очистки совести она иногда ходила на занятия к Юле Хлудовой, но, сколько Юля ни билась, справиться с Люсиными килограммами она не могла. Люсин случай был практически единственной Юлиной неудачей. Все дело в том, что Люся обожала разную вкусную и жирную еду, а также шоколад, ела его тоннами и скрывала этот факт от Юли. А Юля мучилась над загадкой, отчего Люся не худеет.

Но ненавидела Люся не только свое тело, она ненавидела очень многое, например свое имя. Полное имя ее было Люсьена – так ее назвал отец, влюбленный в молодости в актрису Люсьену Овчинникову. Но и эта ненависть была детской и пустячной по сравнению с главной ненавистью Люсиной жизни.

Больше всего она ненавидела людей. По сравнению с нен авистью к людям ее ненависть к собственному телу была игрушечной. Люся страдала самой сильной черной мизантропией. Она ненавидела бездарных коллег по оркестру, глупого фанфарона дирижера, воров и хапуг водителей иномарок, которые обгоняли ее «девятку» в уличном потоке, ничтожеств соседей. А уж тех, кого показывали по телевизору, Люся ненавидела до полуобморока. Главной ее врагиней была, естественно, ее ровесница Рената Литвинова. Та раздражала ее до физической дрожи. Люсе все время казалось, что у Ренаты под густо накрашенными красными губами скрываются неделями не чищенные зубы, ступни в туфлях грязны, ногти на них длинны и обломаны.

Даже Люсин сын, с которым они жили вполне дружно (он не злоупотреблял Люсиным вниманием, деньгами, которые она получала от его отца, равно как спиртными напитками и прочей мерзостью, а Люся не лезла в его жизнь), повел себя странно – попросился пожить у дедушки с бабушкой. Очевидно, ему все-таки хотелось, чтобы кто-нибудь интересовался его жизнью.