Клуб голливудских девчонок - [19]

— А мне всегда нравилось, как ты это делал, — шепнула она.

Красная дорожка закончилась. Они вошли в фойе киноцентра и влились в толпу голливудских знаменитостей.

— Я рад, что ты здесь. А я-то голову ломал, скольких твоих клиентов надо занять, чтобы снова тебя увидеть. Оставайся на вечеринку и найди меня там.

Джессика повернулась, чтобы улыбнуться, но Майка уже поглотило море рукопожатий и объятий — таков удел продюсера в день премьеры. Конечно, Джессика укомплектовала проект, но фильм был заслугой Майка. Он нашел сценарий ее клиента, договорился о постановке с «Саммит пикчерс» и быстро нанял ее актера и режиссера. Подобно Джессике, Майк Фокс взлетел к вершине Голливуда как метеор, стремительно превратившись из продюсера в главу студии (а эту должность обычно получают лысеющие господа средних лет), а затем снова стал продюсером. Она продолжала работать в Си-ти-эй: ангажировала крутых кинозвезд, интересных режиссеров и сценаристов-лауреатов.

Пока Джессика предавалась своим мечтам, сзади подошла Лидия.

— По-моему, он все еще увлечен тобой, — поддела она ее.

— Майк всегда будет увлечен только собой, — парировала Джессика, возвращаясь с небес на землю.

— Возможно. Но знаешь, он исправился. Больше никаких супермоделей и актрис. Я слышала, он хочет остепениться. — Лидия вскинула левую бровь.

— Ты забываешь, у меня есть друг.

— Да. А когда Фил последний раз был дома?

— Это нечестно, Лид. Он работает.

— Я просто спросила. Фил — отличный парень, только ему следовало бы поменьше думать о программном обеспечении, а побольше — о женитьбе. А не то кто-нибудь уведет тебя прежде, чем он закончит свою программу.

— Ты видела мой грациозный проход? — спросила Джессика, уводя разговор от неприятной темы.

— Обошлось. Не думаю, что твои знакомые это заметили.

— Лид, меня тут каждая собака знает.

Лидия улыбнулась:

— Да ладно. Садись со мной. Все будет отлично. В этот уик-энд ожидаются огромные сборы.

Они прошли в зал. Зрители постепенно рассаживались, протискиваясь между рядами кресел, переговариваясь, обмениваясь улыбками, пересмеивались тем нервным смехом, какой всегда бывает перед премьерным показом.

— Пошевеливайся, сюда Лепрекончик идет, — прошептала Лидия, пытаясь держаться подальше от коринфекой колонны.

— Арнольд здесь? Но это же фильм не «Уорлдуайд пикчерс». — Джессика развернулась, чтобы увидеть пресловутую рыжеватую плешь.

— Он прежде входил в руководство студией и был исполнительным продюсером фильма.

— Ли-и-ди-и-я-я!

Лидия потрясла головой.

— Давай прикинемся, что мы его не слышали. Живо в дамскую комнату! Он, конечно, баба, но туда за нами все же не сунется.

Джессика рассекала толпу, прокладывая путь к боковой лестнице, ведущей в дамскую комнату в цокольном этаже, но Лидия замешкалась.

— Ли-и-ди-и-я-я Олбрайт, ты меня слышишь, я знаю!

Джессика видела, как Лидия глубоко вздохнула, повернулась и, стиснув зубы, расплылась в улыбке. «Я продюсер-профессионал и обожаю всех и каждого, даже тех, кого на дух не выношу», — читалось на ее лице.

— Да, Арнольд, я тебя, конечно, слышу. Но ты настолько не вышел ростом, что трудно тебя увидеть и понять, с какой стороны доносится твой голос.

Джозанна, державшаяся, как всегда, рядом с Арнольдом, задохнулась от возмущения. Слева раздались смешки.

— Ли-и-ди-и-я-я, ты зря тратишь время на этот фильм, — заявил Арнольд достаточно громко, чтобы его услышали в двух рядах по обе стороны.

«Публичное унижение. Вот что ему нужно», — подумала Джессика.

Лидия подалась вперед и слегка наклонилась, точно обращаясь к малышу:

— Арнольд, может, обсудим это в другое время и в другом месте?

— Я руковожу студией, Ли-и-ди-и-я-я. И сам определяю и время, и место, — сказал Арнольд. — Если бы ты отвечала на мои звонки, нам бы не пришлось обсуждать это сейчас.

— Знаешь, Лидия, ты ведешь себя очень пренебрежительно, не отвечая на звонки мистера Мэрфи. Сегодня мы трижды оставляли тебе сообщения, — поддержала его Джозанна.

— Да ну? Придется задать взбучку помощнице. У нее записано, что вы звонили только четыре раза.

— Я не позволю тебе транжирить деньги студии, — рявкнул Арнольд.

— Что ты, Арнольд, разве я могу? И мы вовсе ничего не транжирим.

— Как бы не так! Я еще в глаза не видел отснятый материал, а по графику у вас прошло уже шесть съемочных дней.

— Нет, Арнольд, мы пока все еще на стадии подготовки. Начало съемок отодвинули на три недели.

Джозанна снова задохнулась от возмущения, а у Арнольда побагровела физиономия. Джессика наблюдала, как краснота, проступив у него на шее, прямо над воротничком, поползла выше, как набухла и начала пульсировать вена на правом виске. Казалось, Арнольда вот-вот хватит удар.

— Ли-и-ди-и-я-я Олбрайт, какой козел с моей студии разрешил тебе перенести дату съемок? — завизжал Арнольд.

Дурные манеры — обычное явление в Голливуде. Брань, вопли, швыряние телефонов считаются здесь допустимыми формами снятия стресса. Потом подобные склоки обсуждаются на каждом углу. Однако, как правило, они происходят за закрытыми дверями. Поэтому столь явное проявление раздражения и враждебности в таком людном месте вызвало перешептывание в радиусе десяти рядов от них. Джессика видела, как на балконе зашикали. Внезапно Арнольд Мэрфи и Лидия Олбрайт (и их застарелые контры) стали важнее, чем показ фильма. Зрелищем были они. Джессика знала, что Лидия понимает: в этот момент они с Арнольдом находятся в самом центре вселенной зрелищ под названием Голливуд, и то, как Лидия разыграет следующую карту, определит и ее продюсерскую судьбу, и судьбу ее фильма. «Господи, хоть бы у нее были тузы!» — думала Джессика.