Клуб джентльменов - [33]

– А еще у него шрам! На животе, – покраснев как маков цвет, делилась барышня, доедая вторую порцию взбитых сливок с клубникой. – И глаза такие голубые-голубые… – Тут девица склонилась к профессору и восторженно выдохнула: – Как у вас!

Кейдж поперхнулся и попросил счет. Рыжуля склонила голову к плечу, украшенному простенькой стеклянной брошкой, но возражать не стала. Преподаватель с трудом удержал гримасу, когда выяснилось, что успокоение нервов взволнованной невесты обошлось ему в десять шиллингов. Он вежливо простился с дамой, с которой даже не познакомился, и торопливо вернулся в корпус – перерыв давно закончился, и его уже ожидали студенты.

Если бы профессор мог видеть, что делает его случайная визави после его ухода, он бы очень удивился. Рыженькая особа пулей пролетела в мужской туалет, пугая гостей и официантов развевающимися юбками, а через некоторое время оттуда вышел молодой худощавый мужчина с тяжелым саквояжем в руках. Он не задерживаясь прошел к воротам академии, где перемигнулся с рыжим здоровяком, везущим тачку, полную золы. Мужчины дружно покинули академию, свернули в переулок, выдернули из пепла подозрительно шуршащий плотный кожаный мешок и прыгнули в поджидающую их карету без гербов и опознавательных знаков.

– Все получилось? – улыбнулся Аллиаль, проверяя в крохотное зеркальце, весь ли грим он успел стереть.

– Получилось, – прогудел Кентавр, обнимая мешок, как свою любимую Кэндис. – Этот профессор даже метки с журналов не снял.

Друзья переглянулись и засмеялись, сбрасывая напряжение. Отыскать и похитить записи Аманды из квартиры профессора было непростым делом. Академия большая, и никто не знал, где он их прячет. По счастью, Грегори вспомнил, что Мэнди еще в школе метила свои тетради алхимическим маячком на тот случай, если троечники украдут их. Оказалось, школьная подруга привычек не растеряла, и все ее записи обнаружились в отдельной коробке в шкафу профессора Кейджа. В мешок их упаковал уже сам Кентавр, сунув вместо тетрадей в коробку стопку старых газет.

Тайлер, сидящий на месте кучера, быстро доставил друзей в клуб. Там их уже ждал Грегори. Быстро просмотрев бумаги, сгреб все обратно в мешок и умчался со словами:

– Я к его величеству, потом к верховному судье! Отдыхайте!

Аллиаль и Махоун переглянулись.

– Если бы ты знал, как болят ребра от корсета, – простонал Ал, сбрасывая сюртук и развязывая галстук.

– Если бы ты знал, – в тон ему отозвался Килкени, – как болят мозоли от лопаты…

– Стресс надо снимать сразу! – хором выпалили они фразу, которую в Ритоне часто произносил учитель философии, любитель пропустить пару рюмочек уже к обеду.

Придя к общему решению, друзья тут же вызвали скучающего на кухне швейцара и велели подать бутылку бренди и закуску.

– Терпеть не могу болтовню и крем, – признался актер, с удовольствием разрезая отбивную.

– В армии я ел все, даже крыс, – признался огневик, отдавая должное нежнейшей баранине с мятным соусом. – Но моя Кэнди готовит такие восхитительные пироги… Эх, что она теперь скажет! – расстроенно вспомнил Махоун, дергая себя за рыжую бороду. Для маскировки ее пришлось покрасить хной, и теперь ходить ему рыжим, пока волосы не отрастут.

– Сбрей, – пожал плечами Ал.

– Напугается, – вздохнул Кентавр. – У меня… ожоги на лице остались после стычки на болоте.

– Я тебе из козьей шерсти такую бороду изображу – сам разницы не заметишь, – хмыкнул в ответ гример. – На рыбий клей посажу, и будет выглядеть как родная!

Килкени задумчиво почесал бороду и отказался:

– Пусть уж так, посмеется хоть, а то грустная она какая-то ходит в последнее время.

– Кстати, – захмелев после второго бокала, вдруг заинтересовался Ал, – когда у вас свадьба? Ты много рассказывал об этой девушке, и я так понимаю, вы живете вместе?

– Что? Нет, – мотнул головой Кентавр. – Она с матерью и сестрой живет в том доме, что выкупил для меня Грег.

– А ты? – поднял брови Аллиаль.

– А я живу у своего железного коня, в гараже! – строго взглянув на друга, сказал Кентавр. – Не могу же я жить в одном доме с двумя незамужними девушками!

– Вот как? – Актер склонил голову, как любопытная птица. – Не думал, что ты такой трепетный.

– Что? Я? Да я огненный маг!

– Нежный, – с удовольствием выдал Аллиаль, делая еще глоток бренди, – чувствительный. Боишься сказать ей о своей любви. Пугаешь девочку внезапными появлениями, а потом снова исчезаешь на неделю.

Килкени покраснел, не зная, то ли ему стукнуть наглого «мальца», то ли признать его правоту и спросить совета. Опыт подсказал, что лучше все же спросить.

– И что мне делать? – растерянно хмыкнул он. – Она такая утонченная, хрупкая, а тут я, неуклюжий сын фермера… Зачем я ей?

– Ты купил ей дом, – поднял брови Аллиаль. – Ты будешь о ней заботиться. Любить. Исполнять капризы и плакать, когда она подарит тебе ребенка. Женись, Махоун, не тяни. Жизнь коротка.

Эти слова прозвучали так, что Кентавр моментально встряхнулся и уставился на актера, как кот на мышь.

– А вот теперь поподробнее, – протянул он. – Кто посмел обидеть нашего малыша?

– Но-но! – отмахнулся от его лапищи Ал, обозначая удар вилкой в точку, которую огневик сам когда-то ему показал.