Клуб «Алиби» - [24]

Нелегально. Аморально. Потопит нас всех…

Тот надоедливый тип в офисе Буллита — Херст. Он задавал сложные вопросы. У него назойливые манеры и он не отступит — Шуп знал такой тип людей. Всегда попадались клиенты, которые не шли на компромисс, которые не понимали, что жизнь всегда возвращает то, что было потеряно, что фирмы и войны существуют, несмотря на интересы отдельных людей и их смерти…

— Как насчет телеграммы, месье Шуп? — спросила мадам Ренар. — Той, которую вы собирались мне продиктовать в Нью-Йорк?

Он уставился на нее, как будто видел ее в первый раз. «Фирмы и войны, — подумал он, — они должны существовать».

— Мистеру Джону Фостеру Даллсу, — начал он. — Ходят слухи, что вчера немецкая армия перешла реку Мез. Точка. Прошу разрешения закрыть филиал и как можно скорее эвакуировать персонал фирмы из Парижа. Точка…

Консьержка Филиппа Стилвелла была горбатой седоволосой женщиной по имени Леони Блум. Она пристально и подозрительно посмотрела на Джо Херста, когда тот постучал в маленькую дверь, выходившую во двор красивого старого здания, где жил Филипп Стилвелл, и спросила его, не немец ли он.

— Американец, — ответил он на своем дипломатическом французском, — из посольства.

— Он — шишка из Вашингтона, ты, старая мышь, — ворчал Пети за спиной Херста. — Немец, скажешь тоже!

Он часто сталкивался с такими невежественными людьми, как мадам Блум, и полагал, что «босс» взял его с собой именно для этой цели.

Она повернулась к стакану, в котором хранились ее искусственные зубы, решительно вставила их себе в рот и ответила на вульгарном французском, которым разговаривал Пети:

— Я подала документы на визу два месяца назад. Хочу навестить свою племянницу в Америке. И с тех пор я ничего не получила. Ничего! Думаю, вы пришли, чтобы вручить мне все лично?

— Вы подавали на визу?

— Конечно! Два месяца назад! А вы об этом ничего не знаете? Никто ничего не знает, когда дело касается старой еврейки, и приближаются нацисты. Но у меня есть племянница! И она живет в Нью-Джерси! Вы не можете запретить мне навестить ее!

— Не буду даже пытаться. Я не из консульского отдела, — объяснил Херст. Он достал свою визитку и протянул ей. — Я пришел поговорить о вашем квартиранте. Филиппе Стилвелле.

— Бедный мальчик, — сказала она коротко. — Вы пришли куда надо. У меня есть кофе. Коньяк.

Он попросил Пети остаться у машины, а затем последовал за Леони Блум в темное и тесное помещение, которое она называла домом.

— Бедный Филипп, — повторила она, доставая чашки и бокалы. — Всегда был таким хорошим мальчиком. Всегда таким уважительным. И так закончить…

Она остановилась на секунду и внимательно посмотрела на него, зажав в руке бутылку коньяка.

— Вы знаете, как он умер?

— Я знаю, каким его нашли.

— Ужасно, — она покачала головой. — Я видела. Когда тот адвокат позвал меня — месье Шуп. Он трясся, как лист на ветру. Бледный, как гусиное перо. И неудивительно! Я до сих пор не могу в это поверить.

— Вы не знали, что мистер Стилвелл был…

— Pede[34]? Нет. Он любил ту девушку, красивую, которая показывает одежду. А потом такое зрелище и в моем доме! Это неправда. Я не верю в то, что случилось с бедным Филиппом.

— Я тоже, мадам Блум. Поэтому я здесь.

Она налила Херсту немного коньяка и предложила ему черный, как нефть, кофе. Из вежливости он попробовал и то, и другое. И был приятно удивлен качеством напитков.

— Они опечатали ее, — сказала она, — квартиру Филиппа. Только я могу провести вас туда.

Если это был намек на взятку, то Херст его проигнорировал.

— Полиция возвращалась?

— Нет, — под ее взглядом Херст сделал еще глоток коньяку. — Вы говорили, что не из консульского отдела, но, может быть, вы там кого-нибудь знаете?

— Конечно, — ответил он.

— И без сомнения, вы точно знаете, где сейчас немцы, и когда отходят последние поезда в Шербурский порт?

Херст засмеялся.

— Я знаю о продвижении немцев не больше вашего, мадам Блум. Но я могу представить, что вы уже выучили расписание.

— Мой брат живет в Мюнхене, месье. Ему семьдесят восемь лет. Я уже два года ничего о нем не слышала. Говорят, что он в трудовом лагере. В трудовом лагере! Что он может там делать, я вас спрашиваю, в семьдесят восемь лет? Копать канавы? — она вдруг схватила его за рукав. — Я должна уехать из Франции. Никто мне не поможет, месье. Но я должна уехать из Франции, вы меня понимаете? Моя племянница…

— Где живет ваша племянница, мадам?

— Это место называется Байонн, — она произнесла название на французский манер; оно было похоже на французское, подумал Херст.

Он достал из кармана записную книжку и открыл ее на чистой странице.

— Напишите ее имя и адрес. Я попробую узнать насчет визы для вас.

Мадам Блум пристально посмотрела на него. Херст понял, что она ему не доверяет. Возможно, ей слишком много раз обещали помочь и забывали об этом в ту же секунду. Он подумал, что если Филипп Стилвелл ей что-то обещал, он уже не может это исполнить.

— Напишите, — сказал он, — даю вам свое слово.

Она налила себе еще и залпом выпила.

Через десять минут он стоял в светлой комнате с высоким потолком, которую так любил Стилвелл, невольно думая о том, как смотрелась Салли на фоне этих стен.