Клуб 27 - [16]

— Мне жаль. Я не должна была выбегать в дождь на улицу.

Тишина.

Наше общее дыхание становится еще тяжелее.

Наши тела находятся так близко, практически соприкасаются.

Сквозь темноту смотрю в сторону лофта, я знаю, что там, и задаюсь вопросом, если бы я поцеловала его, отнес бы он меня в свою постель, или он бы взял меня незамедлительно, что не дало бы времени сменить местоположение.

Я стряхиваю сумасшедшую идею и повторяюсь.

— Я сказала, что сожалею.

— Я слышал тебя. — Его дыхание усиливается, почти до одышки, точно также, когда мы были снаружи.

Он хватает мои запястья и останавливает мою ленивую ласку его волос.

— Послушай, Зои, я ни хрена сейчас не соображаю. Не уверен, что должен сказать. Не могу понять, что делать, как заставить почувствовать тебя несколько лучше из-за твоего брата. И если быть честным, я даже не уверен, что могу чем-нибудь помочь.

Я задаюсь вопросом, что заставило его отдалиться и остро отреагировать.

Темнота, внезапное чувство одиночества, в сочетании с правдой о моём брате, кажется, поглощают меня. Я приехала сюда, чтобы помочь себе двигаться вперёд, но боюсь, всё, что я делаю, — это отхожу на шаг назад.

— Эй, я не хотел, чтобы это прозвучало так резко.

Ещё одна вспышка следует за другим рокотом, и мой крик непреднамеренный, когда возвращаюсь в реальность из собственных мыслей. Делая шаг назад, я спотыкаюсь о диван и теперь, сидя, обнимаю свои колени. Моё тело охвачено напряжением и всё сжимается внутри.

Почему мой брат лгал?

Моё рыдание не умышленное.

Нейт садится рядом со мной и притягивает к себе.

— Шшш… не плачь. Прости, я веду себя как последний мудак, — шепчет он мне на ухо.

Его руки обнимают моё тело, и покой, которым он меня обеспечивает, нельзя отрицать. Я делаю вдох, пытаясь остановить своё рыдание.

— Нет, ты не мудак.

Его смех меняет настроение между нами.

Слёзы останавливаются сами по себе, и моё дыхание стабилизируется, когда эмоции сменяются с печали на что-то другое.

Когда Нейт откидывается на спинку дивана, он утягивает меня с собой. Он вытаскивает из стопки одеяло, которое положил на стол вместе с полотенцами, и накрывает нас, оборачивая меня в кокон безопасности, что по какой-то причине отгоняет все мои страхи прочь.

Я так морально и физически истощена, что с трудом могу держать свои глаза открытыми.

Мое лицо покоится над его сердцебиением, а его пальцы ласкают мою голову, и прежде чем истощение берет надо мной верх, единственное, о чём я могу думать: «Ты, Нейт Хэнсон, кто угодно, но не мудак».

4 Глава

Записки без подписи

Я с ужасом открываю глаза.

Но вместо темноты появляются туманное синее небо и гигантские небоскребы.

Всё моё тело в холодном поту.

Дыхание затруднено.

Но я жива.

Я не утонула под проливным дождём, и меня не засосал скоростью ветра свирепый ураган — это был просто сон.

Моя смерть в последнее время так легко поселяется в моих снах, что я начинаю сомневаться, будет ли это только вопросом времени, прежде чем произойдет.

Надеюсь, что нет.

Я сильнее тяну на себя одеяло, поглощая комфорт, который оно обеспечивает. Как только мои нервы успокаиваются, я сажусь. Электроэнергия снова есть в доме, кондиционер работает полным ходом. Отбросив одеяло, встаю и подхожу к одной части раздвижной стеклянной двери. Жалюзи отодвинуты, и даже через изморось вид на Майами захватывает дух.

Обхватив себя руками, выхожу, чтобы лучше рассмотреть и убедиться в том, что это реальность. Как только дохожу до конца веранды, вижу его.

Лодочный сарай — дом, где жил мой брат.

То, зачем я приехала сюда.

У меня неделя на то, чтобы разобраться с его вещами и попытаться узнать, какова была его жизнь, прежде чем я соберу все и вернусь домой. Одна неделя, чтобы увидеть, что Зак любил свою жизнь, и, возможно, тогда я смогу поверить, что стоит жить каждую минуту, независимо от того, сколько минут осталось.

Ведь, правда, знает ли кто-нибудь из нас, сколько времени у него осталось?

Пытаюсь заставить себя сконцентрироваться на том, что вижу перед собой, а не на смерти, но мои мысли погружены в жизнь Зака и в то, как слишком быстро он ушел. Внезапное переосмысление заставляет меня думать о прошлой ночи, о том, что он не сказал мне правду об этой жизни.

Что еще за вранье?

Но я не могу так думать.

Нет.

Он был моим братом, и я любила его.

Трагедия его смерти преобладает над всем.

Ложь, предательство… насколько они действительно имеют значение?

Единственное, что имеет значение — это его смерть.

Он умер в двадцать семь лет.

Он умер перед тем, как у него появился шанс жить.

Он никогда не найдет девушку своей мечты и не заведет семью. Для человека, который восставал почти против всего в своей жизни: школы, правил, послушания — единственным, против чего он не восставал, была любовь.

Он был романтиком.

Я виню Мими и все те старые фильмы, которые она заставляла нас смотреть, когда мы были маленькими. Он хотел добиваться женщины. Это была его мечта — быть для девушки рыцарем в сияющих доспехах. Я хотела для него этого больше всего на свете.

Но этого никогда не произойдет.

Одинокая слеза скатывается, и я вытираю её.

Глубоко вдыхая, я перевожу взгляд на то, что меня окружает: Полукруглый бассейн, с разбросанными по нему пальмами, который выглядит привлекательным при свете дня, и невероятно бирюзовая вода океана. Такой успокаивающий вид. Когда замечаю покрытие парусины в форме треугольника и то, что я вижу под ним, заставляет меня улыбаться.