Клодет Сорель - [48]
Она сделала неопределенное движение головой, мол, знаем мы ваши законы.
- И не надо демонстрировать нам свое дворянское высокомерие и пренебрежение – сурово заявил Финкельштейн. – По закону все будет, нравится вам это или не нравится. То есть, вы подтверждаете показания Иваньшина?
- Кого, простите?
- Иеромонаха вашего.
- Ах, да. Подтверждаю.
- Вот и хорошо. Итак, Никита Васильевич, - обратился он к Кузину. – По-моему, здесь все ясно, как вы считаете?
Кузину как раз ничего не было ясно, но Финкель - умный, явно что-то задумал, поэтому он согласно кивнул.
- Да, Михаил Исаевич, все совершенно ясно! Надежда Владимировна, подпишите протокол, пожалуйста.
Она взяла ручку, подумала и стала что-то быстро-быстро писать, часто макая перо в чернильницу-непроливайку на столе у дознавателя. Кузин и Финкельштейн удивленно переглянулись – чего там столько писать-то? Но решили не мешать. Черкала она там пару минут, потом протянула бумагу Кузину.
- Я подписала.
Внизу страницы, там, где было оставлено место для подписи, она действительно расписалась. А на полях, мелким, но разборчивым почерком красовалось:
Это очень преступно, наверное,
Что была влюблена в Гильденстерна я,
Обожала вино и танцы
И кокетничала с Розенкранцем.
Неудачное время я выбрала
Для рискованных этих игр своих.
Ох, не дай меня, Господи, в трату!
Отведи от виска наган!
Ночью впишет в дневник император,
Что измена кругом и обман.
Алым пламенем протуберанца
Реет стяг впереди Розенкранца,
И стучит пулемет равномерно,
Прикрывая отход Гильденстерна.
Я в болоте Офелией преданной,
Задыхаюсь, тону в трясине.
Два кольца, два конца заветные,
И я гвоздиком посередине.
Не хотела я, не хотела я,
Я не красная, я не белая.
За какие грехи безмерные
Ну, за что мне такая мука?
Не родить мне детей Гильденстерну,
Не растить с Розенкранцем внуков.
Мне дорога одна знакома:
В скорбный дом из скорбного дома.
С моих слов записано верно
Розенкранцем и Гильденстерном.
Последние строки доползли как раз до того места, где ей следовало написать стандартную фразу про верно написанное со слов. Кузин разозлился:
- Да зачем же вы протокол-то испортили?! Это же документ! Официальный!
Финкельштейн остановил коллегу:
- Не горячись, Кузин. Талантливые стихи написали, Надежда Владимировна. Вам бы ваш талант да на службу пролетарскому делу, глядишь, все бы и встало на свои места. А бумажечку эту мы тоже к делу пришьем. Станет она документом. Официальным.
- Скажи, ты понял, что она за птица? – горячился Кузя, торопливо черпая ложкой суп. В столовой было шумно, стоял постоянный грохот подносов, так что разговаривать приходилось, чуть ли не крича. А Кузя еще алюминиевой ложкой противно стукал о фаянсовое дно тарелки. Финкельштейн морщился.
- Вот зачем она испортила протокол? И так этой писанины столько, что не знаешь, куда от нее деваться, а теперь протокол надо переписывать, опять допоздна сидеть!
- Зачем переписывать? – удивленно спросил Финкель.
- Ну не со стихами же его в дело подшивать!
- Именно, что со стихами.
- Ты серьезно, что ли? – Никита перестал стучать ложкой.
- Абсолютно. Ты что, не видишь, что она сумасшедшая?
- Думаешь?
- Уверен! У тетеньки явно не все дома. То, что она царская дочка, она догадалась придумать, а вот какая - никак не может выбрать, то ли Мария, то ли Анастасия. Это нормально? А то, что она двум работникам госбезопасности спокойно сообщает, что не любит советскую власть и хочет бежать за границу – нормальный человек будет так делать? Отправь ее в институт Сербского на экспертизу – и все. И стишки эти приложи. Для примера. Если скажут: «Невменяема» - с тебя и взятки гладки. Если установят вменяемость, то отправишь ее года на три в лагерь, только полезно будет, может, дурь-то и вышибет. Стихи опять же в красный уголок попишет, опять польза.
Финкельштейн, конечно же, был прав, чего тут говорить. Самое разумное решение. И в сопроводиловке можно еще для уверенности осторожно так намекнуть, мол, скорее всего, девушка того-с, с приветом. И дело закрыто, и Кузя молодец. Все-таки умная у Финкельштейнов нация! Сообразительная.
- А эти немцы – они кто? – Кузя продолжил жадно хлебать суп.
- Какие немцы? – удивился Финкель.
- Ну, эти, которые в стихах.
- Розенкранц и Гильденстерн, что ли? Они не немцы, они – датчане.
- Да какая разница? Один черт немцы.
- Тоже верно, - усмехнулся Финкель. – Это из трагедии Шекспира, брат дознаватель. «Гамлет» называется. Эти два «немца» были друзьями одного принца.
- Опять принцы?
- Смотри-ка, - удивился Финкель. – А ведь действительно, стишки-то со смыслом, да не с простым. Эти два друга предали своего господина, принца датского Гамлета. А он их за это приказал тайно убить. Ты погляди, как все тут, оказывается, интересно! Молодец, Кузя, я сразу и не сообразил, что тут тайный подтекст, да какой! Принцы, предательство государя, вон оно как! Со смыслом, стишки-то, ох, да с каким не простым смыслом!
- Ну, ты тоже молодец, - польщено отвесил ответный комплимент Кузин. – Вон как ее раскрутил-то! И сказала все, что надо, и стишки накропала, которые к делу можно пришить.
- Во-о-от! А ты говоришь – протокол испортила. Так что с тебя бутылка! – хлопнул его по плечу Финкельштейн, встал и отправился по своим делам. Голова!
Главный герой романа Саша, эмигрировавший в Израиль несколько лет назад, только что узнал, что его жена решила расстаться с ним. Взбешенный, он уходит в ночь. Идти ему некуда. Случайное знакомство с девушкой круто меняет Сашину судьбу. Он узнает, что расставание с женой было неслучайно, а он — «тридцать шестой праведник», один из тех, о ком говорится в средневековом мистическом поверье. С этого момента в Сашиной жизни начинается цепь удивительных событий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Психологический триллер Саши Виленского «Некама» («Месть» на иврите) рассказывает историю негласного сотрудничества агентов израильских и российских спецслужб по поиску беглых нацистских агентов. Действие разворачивается на протяжении ряда лет — от второй мировой войны до середины 90-х — на фоне судеб разлученных во время войны брата и сестры (она оказалась в Израиле, он остался в СССР), а также истории гибели группы свердловских туристов в конце 50-х годов. Автор излагает свое видение известных историй, оговариваясь, что все это — художественный вымысел, плод его фантазий.
«Хроники Хазарского каганата» — фантастическая притча о том, как мог бы развиваться наш мир, если бы он пошел другим путем. Книга состоит из трех частей, связанных друг с другом, но эта связь обнаруживается в самом конце повествования. Книга рассматривает насущные вопросы бытия, основываясь на выдуманном Хазарском каганате. Дожившем до наших дней, сохранившем — в отличие от наших дней — веротерпимость, но при этом жестко соблюдающем установленные законы. Вечные проблемы — любовь и ненависть, жизнь и смерть, мир и война — вот тема «Хроник».
В настоящий сборник вошли восемь разноплановых рассказов, немного вымышленных и почти реальных, предназначенных для приятного времяпрепровождения читателя.
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.