Клодет Сорель - [46]
- Опять двадцать пять! Да что ж это такое?!
Кузин вскочил и заходил по комнате, не обращая внимания на знаки которые ему делал из своего угла Финкельштейн.
- Так вы Мария или Анастасия, давайте же внесем, наконец, ясность!
- Давайте, - спокойно и тихо сказала Надежда Владимировна. – Я же вам пытаюсь объяснить, но вы меня не слушаете. Все вокруг говорят о том, что спаслась Анастасия, а не я. Поэтому гораздо легче представляться Анастасией – ее все знают – а не своим настоящим именем. Тем более, что мне это было очень легко, кто ж знал Швыбзика лучше меня!
- Кого? – Кузин перестал ходить и прислушался к странному имени.
- Швыбзика. Это я ее так называла. За вертлявость и неусидчивость. Знаете, она была очень способная девочка, и как все способные – ужасно ленивая. Даже ленивее меня. Больше всего любила розыгрыши, обожала шутить и представлять в лицах. Крайне похоже и очень смешно, между прочим! Мы, младшие, очень дружили. У старших - Тани с Олей - была своя жизнь, хотя мы все, конечно, были дружны, но две старших сестры были очень близки друг к другу, и соответственно же – мы, две младших. Поэтому мне легко представить себя Настей.
После такой длинной тирады она замолчала. Действительно, надо же, как разговорилась!
Подследственная пожевала губами и вдруг продолжила:
- Я вижу, что вы категорически отказываетесь мне верить. Что ж, не верьте. Я, наверное, на вашем месте тоже бы не поверила. Но почему вместо того, чтобы уличить меня в этой чудовищной лжи, задав несколько очень простых вопросов о жизни царской семьи, что-то вроде мелких бытовых подробностей, которые может знать только член семейства, вы уцепились за какой-то побег? Нет-нет, - заторопилась она, увидев, как дернулся помощник оперуполномоченного. – Я ни в коем случае не хочу указывать вам, о чем меня спрашивать, я просто готова к любому опознанию. Ведь есть же кто-то, кто помнит царских дочерей в лицо. Да, меня трудно узнать, я понимаю, но какие-то особенности внешности остались
- А почему вы только сейчас решили открыться, Надежда Владимировна? – спросил из своего угла Финкельштейн. – Прошло 16 лет с момента вашего, как вы утверждаете, чудесного спасения, а объявиться вы решили только сейчас?
- Гражданин следователь Финкельштейн, вас когда-нибудь били? Вы когда-нибудь сидели в карцере?
- Гражданка подследственная, - строго ответил Финкель. – Вы опять пытаетесь устроить допрос нам, а на допросе-то сейчас находитесь вы. Итак, я задал вам вопрос: почему вы полтора десятка лет молчали, а теперь вдруг опомнились?
- Не полтора десятка. До 1923 года верные люди вполне знали, кто я на самом деле.
- И где эти верные люди теперь?
- Они погибли, - сухо ответила Надежда Владимировна.
- При каких обстоятельствах?
- При попытке перехода границы возле Уссурийска с целью побега в Харбин.
- Как вы выжили?
- Случайно.
- А можно поподробнее?
- Действительно – случайно. Меня успел схватить разъезд красных.
Кузин криво усмехнулся. Красных! А ты, значит, белая? Финкель же, молодец, продолжает ее раскручивать, пока тепленькая, вон, Кузя даже записывать не успевает!
- Почему же тогда вы не открылись и не сообщили, кто вы?
- А вы как думаете, что бы со мной сделали в 1923 году, узнав, что я великая княжна?
Ну, да, тут не поспоришь. Шлепнули бы без разговоров, да и все.
- Поэтому я сообщила, что я гражданская жена одного из офицеров Сибирской армии. Впрочем, тогда она, кажется, называлась уже Приморской. Я не помню.
«По долинам и по взгорьям…» начал напевать про себя Кузин. Недавно по радио передавали, армейский хор пел. Хорошая песня. Вот, пожалуйста, перед ним сидит живой осколок империи, тот, против кого воевали под Спасском и Волочаевкой, когда «разогнали атаманов и разгромили воевод».
- Ну, предположим, - Финкельштейн снова зашагал по кабинету, скрипя ремнями. Новые что ли получил? – А потом? Что вам мешало потом?
- Тот же страх. Как только я пробовала заикнуться о том, кто я такая – а был такой грех, признаю – меня избивали и сажали в карцер.
- И поэтому после каждой отсидки вы пытались вновь и вновь бежать из СССР?
- Совершенно верно. Я хотела добраться до родных, только и всего. Причем, я вовсе не уверена, что они бы меня приняли. Но все равно это лучше, чем каждый раз попадать в лагерь.
- Надежда Владимировна, без протокола, - Финкель незаметно подмигнул Кузину, ага, понял. – А как вы относитесь к женщине в Германии, объявившей себя Анастасией?
Иванова-Васильева пожала плечами.
- Никак не отношусь. Понятно же, что она самозванка.
- Это отчего же оно понятно?
Надежда Владимировна подняла на Финкеля свои серые глаза, заполненные болью.
- Оттого, что я видела, как умерла Настя.
Финкельштейн деликатно выдержал паузу, но продолжил. Ох, упорный!
- А почему же сейчас вы вдруг решились открыться, да причем настолько решились, что упорствуете даже под следствием в управлении госбезопасности, хотя я и не уверен, что вы до конца отдаете себе отчет, чем вам это грозит?
- Потому, что я поняла, что в одиночку мне не удастся покинуть пределы вашего государства.
- Вашего? – грозно переспросил Кузин.
- Вашего. Россия – моя, а власть – она ваша, меня увольте.
Главный герой романа Саша, эмигрировавший в Израиль несколько лет назад, только что узнал, что его жена решила расстаться с ним. Взбешенный, он уходит в ночь. Идти ему некуда. Случайное знакомство с девушкой круто меняет Сашину судьбу. Он узнает, что расставание с женой было неслучайно, а он — «тридцать шестой праведник», один из тех, о ком говорится в средневековом мистическом поверье. С этого момента в Сашиной жизни начинается цепь удивительных событий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Психологический триллер Саши Виленского «Некама» («Месть» на иврите) рассказывает историю негласного сотрудничества агентов израильских и российских спецслужб по поиску беглых нацистских агентов. Действие разворачивается на протяжении ряда лет — от второй мировой войны до середины 90-х — на фоне судеб разлученных во время войны брата и сестры (она оказалась в Израиле, он остался в СССР), а также истории гибели группы свердловских туристов в конце 50-х годов. Автор излагает свое видение известных историй, оговариваясь, что все это — художественный вымысел, плод его фантазий.
«Хроники Хазарского каганата» — фантастическая притча о том, как мог бы развиваться наш мир, если бы он пошел другим путем. Книга состоит из трех частей, связанных друг с другом, но эта связь обнаруживается в самом конце повествования. Книга рассматривает насущные вопросы бытия, основываясь на выдуманном Хазарском каганате. Дожившем до наших дней, сохранившем — в отличие от наших дней — веротерпимость, но при этом жестко соблюдающем установленные законы. Вечные проблемы — любовь и ненависть, жизнь и смерть, мир и война — вот тема «Хроник».
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…