Клочок земли - [36]

Поезд проходил по виадуку; внизу виднелись ивы и мутный ручей.

— Джо, а ведь там теперь все по-другому.

— Не сразу и поверишь, что это те же самые места.

— Старых деревьев нет, повырубили. В детстве, помню, был у нас сад позади коровника. Теперь там один чертополох торчит, да и то лишь кое-где. И не подумаешь, что тут когда-то был сад.

Джо кивнул.

— А помнишь, недалеко от большого дерева на выгоне для свиней протекала речка? Я как-то поймал там угря, толстого, как автомобильная шина. Теперь от речки остался малюсенький ручеек. Даже жеруха перестала там расти. Туда, говорят, собираются привезти машину камней и завалить ручей. Вики говорит, зимой там непролазное болото.

— Уезжаешь откуда-нибудь и думаешь, что ничего там не изменится — хоть через десять лет вернись, хоть через пятнадцать.

В окно вместе с ветром влетали хлопья паровозной сажи. Маорийцы сидели молча, каждый по-своему представляя себе утраченный рай.

Внезапно Джо подался вперед.

— Ты слыхал, старый Пайкеа Те Пано говорил, что нам досталась в наследство земля?

Взволнованность Джо не произвела на Муту впечатления.

— Слышал. Я всегда знал, что у меня будет земля, только не знал, сколько и где.

— Понимаешь, я ведь им дальняя родня и никогда особенно не надеялся. Вот было бы здорово — вернуться на свою собственную землю, а, Муту?

— Уж на что лучше. — Он взмахнул рукой. — Но мы не знаем, где она, мы ничего о ней не знаем. Старый Пайкеа тоже не знает.

— Я слышал, он говорил, на ней растет лес. А ты разве не слышал? Помнишь, когда мы вернулись из церкви и собрались в ухаре? Вот тогда он и сказал. Он сказал, что там лес.

— Чего не слыхал, того не слыхал, — усмехнулся Муту. — Зато видел, что никто и глазом не успел моргнуть, как он уже нализался.

— И все равно, пьяный или трезвый, он знает. Он все знает про землю, и кто там живет, и у кого что есть.

— Что он сказал?

— Он сказал, что и мне и тебе там полагается земля, и на ней лес.

— Лес!

— Да, лес. — Джо помолчал. — Уж мы-то знаем, что такое лес, а? Я работал на лесопилках… постой, постой… ну да, лет восемнадцать, не считая войны. На разных, конечно. Фермером мне теперь уж не быть, отвык. А вот лес — другое дело.

— Лес, это да! Если его там много, будем рубить и продавать. Мы с тобой, Джо. Рубить и продавать.

— Вполне возможно. Стоит только начать, а там какая-нибудь большая компания наверняка поможет тебе. Или маорийское управление. Разные фирмы, где я работал, тоже могут помочь.

— Стоит начать, а там — руби да руби. По-моему, маорийское управление обязательно нас поддержит.

— Грузовик купим возить древесину. — Джо взмахнул рукой. — Мы с тобой в лесу, Муту! Работаем на себя, а?

— Здо́рово! Сроду на себя не работал. А хватит леса — дома́ себе построим, Джо.

— Еще бы! Да мой топор… на меня-то… так заработает! Построим свои дома из своего леса. На такую постройку и денег-то не так уж много уйдет.

Тут Муту нахмурился, пораженный собственной бестолковостью.

— Черт возьми! Я слышал, как старый Пайкеа говорил о земле, да пропустил его слова мимо ушей. Даже не подумал!

— И я тоже. Решил, что, наверное, это полоска чьей-нибудь земли, и нечего мне впутываться. Но когда он сказал о лесе…

У Муту внезапно возникло подозрение.

— Подожди, а ты уверен, он так и сказал, что на той земле есть лес? Ты уверен, он не спутал с другим участком? Он говорил, что́ там за лес?

— Нет, не говорил. Он сказал только то, что ты слышал от меня.

— Ну что ж… Придется написать в земельный суд и разузнать.

Джо продолжал горячо настаивать:

— Старый Пайкеа не сказал бы, если бы не знал! Он был пьян, когда говорил, но он никогда не соврет — ни пьяный, ни трезвый.

— Не мешало бы нам поразузнать все еще до отъезда из Матити. Расспросить стариков — может, они что знают. Ты спрашивал у кого-нибудь?

— Нет, и в голову не пришло. Только сейчас, когда мы заговорили об этом, я понял, чем тут пахнет. А до этого и не задумывался. Не до того было — пришлось с каждым поговорить, припомнить имена.

— И мне тоже. Плохо, когда долго не видишь своих, — забываешь, а потом, когда встречаешься, ломай голову, припоминай.

— Да, и чувствуешь себя чужим. Забываешь старые порядки. Вот я, например… пришел в молитвенный дом в башмаках. Хорошо еще, что кто-то посоветовал снять. Чувствуешь себя дураком, когда тебе напоминают об этом.

— Я тоже забыл, — отозвался Муту. — Представь себе, старики разговаривают со мной по-маорийски, а я и половины не понимаю. И знаешь, стою и головою киваю — все, мол, понятно.

Лицо Джо вдруг оживилось, он наклонился и толкнул Муту в бок.

— Но уж если мы вернемся туда, Муту, и станем трудиться на своей земле, то больше не будем там посторонними.

— Да. Одной семьей заживем.

Слово «семья» глубоко взволновало их обоих. Некоторое время они молча смотрели в окно. Луга, ряды тополей, пальмы у заросшего камышом болота, обветшавшие сараи…

Муту ткнул себя в грудь.

— Взгляни на меня, Джо. Всю жизнь я бродил с места на место, скитался по чужим квартирам. Гол как сокол. У меня спрашивают: «Откуда ты?» А я не знаю, что и сказать. Спроси у других маорийцев, откуда они, и сразу получишь ответ: с севера, с восточного берега, с юга или еще откуда-нибудь. А когда спрашивают меня, я называю место, где родился, но, знаешь, не чувствую по-настоящему, что там моя родина.