Клоака - [88]

И еще он сказал, что в его городе, городе Бога, они нашли секрет вечной жизни, и когда он вернется, а он обязательно вернется, то будет уже бессмертным.

Он махал нам рукой и кричал, что он птичка — чирик, чирик, — правда, он не чирикал, а рычал, как дикий зверь, и мы слышали этот рык даже тогда, когда он уже скрылся из глаз. Это был такой чудной сумасшедший».

Глава двадцать восьмая

В конечном счете, я затеял весь этот рассказ, только чтобы поговорить о нашем городе. Вот и конец моей истории. Какой-то маньяк напал на Сарто риуса и с такой силой ударил его головой о каменный пол лечебницы, что на черепе образовалась вмятина, а мозг растекся по гранитным плитам. Причину этого нападения никто никогда не выяснял, возможно, Сарториус попытался провести какой-то опыт над маньяком, кто знает… Но, во всяком случае, он, как и вся его компания смертников, которых он держал в водонапорной башне, успокоился навсегда. Его похоронили в чистом поле на Харт-Айленд, недалеко от Бронкса.

Огастаса Пембертона похоронили на лугу в Рейнвенвуде, недалеко от того места, где он умер. Для этого потребовалось получить разрешение новых владельцев — какой-то фирмы, которая купила выморочное недвижимое имущество, но Сара — а это была ее идея — добилась своего и разрешение получила. Пожалуй, только эта женщина могла понять, насколько достойна сожаления и даже жалости эта душа, ведшая столь эгоистичную жизнь и отличавшаяся непреклонной жестокостью.

Юстас Симмонс был предан земле в братской общественной могиле в графстве Рокленд. Как и у Capториуса, у него не оказалось живых родственников. Не было их и у верного, звероподобного Врангеля. Так или иначе, все они были совершенно одинокими людьми, так же как и Донн, и Мартин Пембертон, да, кстати говоря, и ваш покорный слуга.

Мне не известно, оповестили ли о происшедшем семьи, брошенные на произвол судьбы остальными участниками предприятия по достижению бессмертия… Я не знал и того, где похоронили этих стариков и возместили ли родственникам финансовые потери.

В сундуке, который убил Юстаса Симмонса, находилось целое состояние — приблизительно полтора миллиона долларов. Мы вручили деньги Саре Пембертон и обошлись при этом без всяких официальных формальностей, пусть это вас не шокирует.

Той зимой я был приглашен на две свадьбы, сыгранные с интервалом в неделю или около того. Мартин Пембертон и Эмили Тисдейл справляли свадьбу на свежем воздухе, на садовой террасе дома Тисдейлов на Лафайет-плейс. Доктор Гримшоу, который на протяжении произошедших событий спустился с небес на землю и постоянно занимался только тем, что ворчал и опровергал все и вся, обвенчал молодых. Нос его покраснел от холода и под ним висела прозрачная дрожавшая капля. Невеста, не изменившая своей склонности к простоте во всем, была одета в белое шелковое платье незамысловатого покроя и кружевную шаль, накинутую на плечи. Никаких украшений, никаких излишеств. Вуаль казалась просто небесным листочком, опустившимся на волосы невесты. Настоящие листья — желтые, красные и бурые — лежали на земле, и ветер гонял их у наших ног. Ветер завывал, заменяя собой свадебный марш. Для свадьбы не заказали оркестра. Пока Гримшоу произносил положенные по ритуалу слова, я внимательно смотрел, как невеста держит за руку своего жениха — она прижалась к его руке локтем и крепко обхватила его кисть, слегка наклонившись в его сторону. Было похоже, что она хочет поддержать его… а может быть, и себя… Кто знает. Видимо, она хотела, чтобы они оба служили друг другу опорой. Их брак освящался небом, воспоминаниями детства и пережитыми испытаниями — они так подходили друг другу. Невозможно было представить их бракосочетание где-либо в ином месте — только здесь, за стенами тихого парка, куда не доносился шум города. Только в таких местах природа может надеяться выжить в Нью-Йорке.

Я был полностью поглощен созерцанием невесты, хотя меня раздражало присутствие стоявшего рядом рослого, толстого, сопящего создания по имени Гарри Уилрайт. Мне не понравилось, что на свадьбу он подарил молодоженам портрет Эмили, который писал исключительно для себя. Хотя, если подумать, это была своего рода капитуляция. Когда невеста дрогнувшим от счастья голосом произнесла свое «да», сердце мое было навсегда разбито.

Естественно, присутствовала на церемонии и Сара Пембертон, не скрывавшая радости от того, что наконец, стала вдовой. Рядом с ней были Донн и престарелая Лавиния Пембертон Торнхилл, только что вернувшаяся из очередной инспекционной поездки в Европу. Миссис Торнхилл полностью соответствовала моему о ней представлению — суетливая пожилая богатая женщина в старомодном платье и в парике, который упрямо не хотел ровно держаться на ее голове. В ней было нечто высокомерное — видимо, проявлялись наследственные черты характера, и она удостаивала разговором только Эймоса Тисдейла, равного ей по возрасту и именно по этой причине заслуживающего общения с пожилой достойной леди. Я не хочу сказать, что она вообще ни с кем не разговаривала, нет, но ее отношения с Мартином всегда были несколько натянутыми и сейчас, в лучших традициях этой только лишь по названию, семьи, она смотрела на Мартина, словно стараясь осознать, что это сын ее усопшего брата.