Клипер «Орион» - [30]

Далеко за горизонтом показался дым. Матрос вскочил на банку. Дым скоро рассеялся, и опять вокруг пустынное море.

Проснулся Фелимор, а за ним Никитин.

Гарри Смит уже надел просохшую одежду и, пожелав доброго утра, доложил:

— Ветер юго-восточный. Прошел около ста ярдов и бросил грести: бесполезное дело при таком ветре.

— Все-таки надо пройти оставшиеся пять миль, — сказал капитан-лейтенант.

Фелимор его поддержал.

— Если надо, то я готов, — как ни в чем не бывало согласился матрос и, рассказав про находку тухлых консервов, предложил перед работой выпить морской воды с лимонным соком.

— Противный, я вам скажу, напиток, чуть лучше касторки, но пить можно. Я уже хлебнул немного, и ничего, только мутит сильно, да терпеть можно.

Они выпили на троих банку лимонного сока, слегка разбавив его морской водой.

— Вот это напиток получше, а то я, наверное, хватил почти чистой морской воды, — сказал Гарри Смит и не преминул попрекнуть начальство: — Как это мы не нашли анкерок с водой, вода там была первый сорт, да Арт еще вылил в нее литр красного вина.

— Помолчите, Смит, — взмолился Фелимор.

— А вы не огорчайтесь, лейтенант. Ночь выдалась не из приятных, тут не только анкерок, целый корабль потеряли. Сколько народу погибло! Арт ведь предчувствовал…

— Хватит!

— Да, лейтенант, не будем вешать нос, кому что написано на роду…

— Умоляю, Смит, замолчите.

— Вы знаете, лейтенант, молчать в нашем положении тоже не сладко, такие мысли полезут, что хоть за борт.

— Вот ты добиваешься этого.

— Совсем нет. Я бы для поднятия духа, будь здесь старшим, предложил по глотку из фляги.

— Пить еще сильнее захочется, — сказал Николай Павлович, вставляя весло в уключину.

— Я не думал, что русские такой упорный народ, — проворчал себе под нос Смит, нехотя поднимая весло. — Грести — тратить последние силы…

Фелимор, с надеждой оглядывавший море, сказал срывающимся от волнения голосом:

— Корабль! Парусник! Или мне кажется?

Над синим, всхолмленным океаном медленно проплывали белоснежные паруса.

— Они нас не видят! — чуть не плача, сказал Фелимор. — Где ракетница? Есть ли еще патроны? Смит, стреляй!

Смит стал посылать в небо ракету за ракетой.

Капитан-лейтенант встал во весь рост и, глядя затуманенными глазами на приближающийся клипер, торжественно сказал:

— «Орион»! Как он попал сюда, когда должен быть в это время милях в ста западнее?

На паруснике заметили потерпевших бедствие. C левого борта в шлюпку поспешно садились гребцы. На ванты, на реи, на палубу высыпали все вахты и в напряженной тишине всматривались в крохотную посудину и трех людей. Внезапно, будто по команде, все замахали бескозырками, закричали ободряющие слова, засмеялись. Вахтенные уже находились на своих местах, так как знали, что сейчас последует команда «Лечь в дрейф». Этот маневр провели молниеносно, и вдруг с марса раздался звонкий голос Зуйкова:

— Братцы, да там наш Николай Павлович!

Неожиданное известие привело в оцепенение матросов: откуда мог взяться их старший офицер здесь, посреди моря, когда все знали, что он остался «под залог у Бульдожки».

— Да ей-богу, он! Ну, смотрите, тот, что справа гребет! Вот и наши подошли, на буксир берут.

И тут все узнали своего старшего офицера и, уже не раздумывая о том, как он очутился в этой шлюпке, грянули «ура».

Командир первым в бинокль увидал своего помощника, дивясь не меньше матросов, строя различные предположения и не веря, что это его старший офицер. Ведь бывают на свете удивительные сходства. Все же он приказал опустить парадный трап, и, когда Николай Павлович в помятом костюме, без кителя, счастливый, отвечая на приветствия матросов, ступил на нижнюю площадку трапа, Воин Андреевич бросился к нему навстречу и под восторженный рев матросов обнял и расцеловал в колючие небритые щеки.

Когда командир выпустил его из своих объятий, старший офицер поздоровался с матросами, поблагодарил за теплую встречу, пожал руку и обнял вахтенного начальника Игоря Матвеевича Горохова, своего вестового, доктора Пушну, отца Исидора, который, благословив его, сказал:

— Вы появились, как Иона из чрева кита. И сами спаслись и товарищей вызволили. Поистине неисповедимы пути господни. Вспоминается мне случай из монастырской жизни…

— Извините, отец, если можно, потом, а сейчас разрешите вам представить моих друзей…

Фелимора увели в кают-компанию. Гарри Смита матросы со смехом и шутками — на камбуз.

Старший офицер задержался с командиром на мостике, сказав о том, что следует пройти миль пять-шесть к югу, где, по всей видимости, ночью затонул корабль.

— Это ваш?

— Да нет, наш северней. Там никого больше не осталось в живых.

— Игорь Матвеевич, распорядитесь. А вы отдайтесь на попечение своего Чиркова — и ко мне, мамочка вы моя!

Клипер забрал ветра и пошел к югу.

На всех марсах стояли матросы, обозревая пустынный океан. Командир наградил Зуйкова двумя золотыми и велел объявить, что назначает еще золотой тому, кто первым увидит людей в море.

Зуйков с Лешкой Головиным стояли на одном марсе и сосредоточенно смотрели вдаль по носу клипера.

— Нам, Алексей, еще один червонец не помешает, — говорил Зуйков, — перво-наперво тебе надо купить товару на настоящие сапоги, чтоб форм был со скрипом из настоящего французского шевра. У Брюшкова есть товар… Чтой-то маячит правей утлегаря.