Клинки Демона - [49]

Следующий удар Когтя должен был войти в плечо. Восстанавливая равновесие, Ганс отбил удар мечом, руками держась за лезвие. Он так и не успел перехватить оружие, продолжая отбивать быстрые атаки рукоятью.

Авалса знала, что имеет преимущество в скорости, ее кинжал короче меча. Она плела смертоносные узоры, отыскивая брешь в защите.

Ноги перемещались в такт только им известному танцу. Ганс не испытывал особых затруднений в фехтовании, раздражая Авалсу уверенностью движений.

Точным ударом ноги, она попала под колено, снова лишая его равновесия. Авалса тут же метнула руку с Когтем в образовавшуюся брешь, прямо к горлу противника. Изогнутое лезвие снова встретило рукоять.

Следующий прием оказался слишком быстрым для Авалсы. Ганс вывернул клинок, крестовиной выламывая лезвие из рук Лазутчицы, которой ничего не оставалось, кроме как отпустить рукоять. Для проделывания захвата, Ганс тоже отбросил оружие в сторону.

Обладая мелкой комплекцией, Авалса предпочитала захваты и силовые приемы, атакующим ударам.

Она поднырнула под руку, избегая приема, плавно начиная проделывать свой. Оттолкнувшись одной ногой, она закинула другую на плечо Ганса, весом тела опрокидывая на спину. Авалса надеялась проделать болевой, но сквозь рубашку в грудь кольнуло что-то острое. Она опустила голову и увидела Коготь в руках Ганса. От досады, Авалса бросила его руку и откатилась в сторону. Он поднялся следом за ней, потирая ушибленное плечо.

Авалса видела, что Ганс хочет что-то сказать, поэтому опередила его. — Ничего не говори, ясно?! Ты провел грязный трюк, уходя из рукопашного спарринга. На ее гневный взгляд, он ответил, — Увлекаясь боем, ты забываешь, что многие дерутся не как люди, — она сразу поняла, что речь идет о созданиях тьмы. — Правила выживания гласят, что с противником не следует долго возиться. Их может оказаться много, а ты можешь быть одна.

Авалса, ничего не отвечая, вернулась обратно в селение. Побежденная, как и предыдущие разы до этого.

Ганс посидел еще немного у пруда, пока не задремал под приятную прохладу утра, перед раскаленным днем.

Ему снилась пустота. Кромешная тьма вокруг, в которой ощущалось одинокое присутствие. Слышались стоны. Бесконечные крики о помощи, тревожным эхом разносящиеся в голове.

Где-то на горизонте сверкнула молния. Ее свет ничего не смог осветить, словно тьма соткана из чего-то материального, маслянисто плотного. Ганс не мог определить, есть ли кто рядом. Где он находится, и откуда начинается край этой пустоты, также оставалось за гранью понимания. С необъяснимым остервенением, разряд бил лишь в одну точку, молния за молнией.

— Помогите! — Я умираю! — Прекратите эту боль! — доносилось отовсюду, эхом разрываясь в грудной клетке.

Становилось тяжело идти. Словно ноги погружались в непроглядный кисель. Ощущая звон в ушах от окружающих стонов, Ганс продолжал идти в сторону бьющей молнии.

Казалось, прошла вечность в борьбе с вязкой почвой, а разряды молнии не приблизились ни на метр. Внезапно, кто-то схватил Ганса, поднимая над землей. Сопротивляться было бесполезно. Тиски захвата сильно сжали плечи. В лицо ударил смрад потустороннего дыхания.

— Ты предал нас! — прорычал схвативший, тормоша его тело, — ты оставил нас! Ты предал нас! Монотонно повторяя одно и тоже, говоривший внезапно опустил Ганса на землю. Словно испугавшись своих обвинений, схвативший истерически заплакал. Ганс шарил руками, пытаясь отыскать источник плача, но тщетно. Плач разносился по густому мраку, возникая отовсюду.

Земля под ногами зашевелилась, погружая в себя. Ганс пытался вырваться, искал руками за что зацепиться, но зыбучая почва продолжала засасывать. От навалившегося груза стало тяжело дышать. Уши заливал мрак. — Ты нас предал! — звучало, словно под водой, — ты нас оставил! Он ощутил, что воздух вылетел из легких, сопровождаемый темными пузырями. Черная мгла, прорвавшейся плотиной, хлынула в рот. По телу разливалась невыносимая боль.

Ганс широко открыл глаза. Зрачки сузились до маленьких щелок, реагируя на яркое солнце. Ему потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы понять, что уже не спит. Тело заныло судорогой, от полусидячего положения.

Осмотревшись вокруг, Ганс осознал, что проспал не так уж и долго, Солнце еще находилось не в зените. — Столько суток без сна ослабит кого угодно, — коротко резюмировал он свой сон.

В деревне шло своим чередом. Мужчины заводили животных в дома, женщины созывали всех на обед. В одной из канав, подводящей воду к огороду, молодые девушки полоскали белье.

Ганс ощущал витающие в воздухе дружелюбие. От очередного кошмара не осталось и следа. Он присел рядом с Авалсой, принимаясь за еду. — Ты где был? — спросила она улыбаясь. Утренние обиды оказались быстро позабыты. — Дремал. — Тебя шаман спрашивал, хотел рассказать что-то. — Ты научилась понимать местный язык? — удивился он. — Частично, — отмахнулась Авалса, польщенная взглядом Ганса. — Сегодня ночью отправимся на поиски, так что приготовься. — А то я не знаю, — фыркнула она, запуская в рот последнюю ложку каши.

В хижине шамана разносились запахи тлеющих трав. Гансу подумалось, если долго находиться здесь, начнешь бредить не хуже шамана. Им оказался худосочный старичок с ворохом тряпья, одетого на худые плечи.