Клиника одной взятки - [9]

Балахонов усмехнулся. Взял лежавший на столе конверт, надписал: «Здесь могла бы быть ваша благодарность». Показал Вике:

– Так, что ли?

– Примерно. Существуют два метода работы с больным. Это честный разговор и многозначительное молчание. Если ты видишь перед собой нормального человека, то без обиняков говоришь – так, мол, и так. Любой каприз за ваши деньги. А если перед тобой сомнительная личность, то лучше выражаться намеками в неопределенной форме: в принципе можно сделать… И замолчать. Если человек не поддерживает диалог и явно хочет проскочить на халяву, надо побойкотировать его немножко. Пока не сообразит, что к чему. Вообще удивительно – в средствах массовой информации проведена такая рекламная кампания врачей-взяточников, а народ еще надеется, что его будут лечить хорошо, быстро, вежливо и бесплатно. Какой-то один параметр нужно обязательно вычеркнуть. Особенным презрением пользуется категория больных, которые платят за отдельную палату, но не считают нужным простимулировать доктора. Таким следует объявлять бойкот.

– Не понял, – вскинул брови честный Балахонов.

– Заговор молчания. Чисто по полису отоваривать. Один обход в день и – до свидания! Никаких внеурочных бесед с родственниками, никаких вкусных лекарств. И пусть сидят себе в отдельных палатах до посинения.

– Ну знаешь, это как-то не по-людски…

– Если человек готов платить за комфорт, значит, деньги у него есть, – отрезала Вика. – Свои обязанности по трудовому договору я выполняю, а с какой радости я должна расстараться? Я его вижу первый раз в жизни и ничем ему не обязана.

– Ты иногда меня пугаешь, Вика. Такой цинизм…

– Цинизм? Но чей, спрашивается? С одной стороны, власть запрещает нам брать взятки, а с другой – приравнивает нас к обслуживающему персоналу. К официантам. Хорошо, я официантка, где мои чаевые?

– Помнишь, мы с тобой оперировали бизнесмена? Он потом умер от острой сердечной недостаточности.

– Допустим…

– Помнишь, что ты сказала? Мол, столько лет в бизнесе крутился, а так и не понял, что за все надо платить. Отблагодарил бы нормально за операцию, жил бы сто лет. Помнишь?

– Помню.

– С тех пор я тебя бояться начал. Жестоко это было, Викуля.

Она засмеялась и без спросу вытащила сигарету из Лешиной пачки. Вика никогда не была курильщицей, но время от времени позволяла себе расслабиться.

– У этого бизнесмена на лице было написано стремление динамить лоха. Я думаю, на этом принципе строился весь его бизнес. А поскольку он увидел в тебе классический пример лоха, рефлекс сработал безотказно. Между тем, если доктора можно обвести вокруг пальца, бога не обманешь никогда. Еще Фрейд говорил: если за лечение не платить, оно не поможет. А я давно заметила – у благодарных больных и раны лучше заживают, и осложнений меньше. Не веришь – можем статистику поднять.

Балахонов машинально дал ей прикурить.

– Вика, я тебя очень уважаю, ты знаешь. Как хирург ты на голову выше меня, а сколько ты работаешь – никакому мужику не под силу. Но твоя страсть к стяжательству меня просто убивает.

Услышав похвалу, Вика приосанилась, закинула ногу на ногу и картинно затянулась.

– Жизнь, Леша, намертво вбила в меня основополагающий принцип – за все надо платить. И я платила. За все. Поэтому люди, пытающиеся этот принцип обойти, вызывают у меня только презрение. Спроси у кого хочешь, что милее – моя жадность или твоя честность. Вот у операционных сестер спроси, которые с каждой моей операции имеют по две тысячи рублей, а с твоей – фигу. Может быть, они тебя очень уважают, но… Случись что, встанут на мою сторону. Прости, Леша, если сделаю тебе больно, но все же не удержусь… У жены своей поинтересуйся, как она смотрит на то, что ты спас жизнь стольким посторонним людям, а ей на эндопротез[3] так и не заработал.

– Из-за таких, как ты, – буркнул Алексей и отвернулся.

– Вот именно. Ты такой же человек, как все мы, так и живи, как все. А ты устроил тут остров коммунизма, население расслабилось и обнаглело до невозможности. Ты должен знать психологию нашего гражданина – если человек делает тебе доброе дело, то не потому, что такой хороший, а потому, что идиот и размазня. Значит, за его спиной нет силы, которая позволит вместо доброго дела сделать злое. А раз силы нет, то и церемониться нечего. Можно и права покачать, и под плохое настроение жалобу написать. В Питере как делают, знаешь? «У вас аппендицит, нужна срочная операция, она будет стоить пять тысяч рублей». – «У меня нет столько». – «Хорошо, у вас есть два дня до разлитого перитонита, чтобы найти деньги». Самое интересное, не было еще случая, чтобы деньги не нашлись. Платят как миленькие и не жужжат.

Алексей скривился:

– Ну, милая моя, это просто рэкет какой-то.

– Я тоже считаю – грубовато. Вот тебе еще три правила в работе с больным. Первое – всегда лучше иметь дело с родственниками. Одно дело, когда человек на себя не хочет потратиться, и совсем другое – если он жалеет на близкого человека. Такой сразу выставляет себя в невыгодном свете, а никто этого не хочет. Второе – нужно убедить клиента, что за свои деньги он получит все, включая луну с неба. И третье, самое главное, – никогда нельзя загонять человека в угол. Если хочешь конструктивных отношений, ты обязан предоставить ему возможность выбора. Нельзя сказать – плати или пошел к черту. Надо говорить – пожалуйста, можно пролечить по полису. Но последствия непредсказуемы.