Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса - [2]

Маша охотно откликнулась на предложенную дружбу. Юля, привыкшая к дорогим клубам, стала исправно посещать нищие студенческие вечеринки в общежитии. И, совершенно не чувствуя вкуса к науке, да, в общем, и к медицине, взяла тему для исследования. Правда, чисто теоретическую – оперировать собак и болтаться в клинике, выполняя всякую черную работу, было бы слишком большой ценой за брак с Петей.

Результат не замедлил сказаться – Петя начал ухаживать за ней, сводил в кафе, в кино, пригласил к себе в общежитие, где робко посягнул на ее честь, но Юля с негодованием отвергла его попытки. Девушка ее уровня может лечь в постель с мужчиной только на законном основании.

Однако не успела их связь стать предметом сплетен, как Петя Горошкин оборвал ее. Роман был не в той стадии, которая требовала мучительных объяснений: Петя просто перестал звонить, а встречаясь с Юлей в институте, вежливо здоровался, и только. А она была слишком гордой, чтобы выяснять отношения. Вскоре Петя получил в наследство квартиру и тут же женился на Маше.

Узнав об этом, Юля ощутила всего лишь укол уязвленного самолюбия. Злорадствующим сокурсницам она ответила цитатой из фильма про Аладдина: если ему больше нравится целый горшок, чем полцарства, пусть лазает по горшкам.

Юля не лукавила, она действительно не страдала. Петя был интересен ей только как перспективный муж, а не как мужчина, она не успела привязаться к нему по-настоящему. Целуясь с ним, она испытывала удовольствие от того, что достигла поставленной цели, но вовсе не чувственное наслаждение.

«Значит, не так уж он напорист, не так уж амбициозен, не так уж уверен в себе, раз променял меня на эту курицу, – думала Юля. – Значит, готов к серому существованию посредственности, а такой муж мне ни к чему».

Она с презрением прогнозировала семейную жизнь Горошкиных: ребенок, который одним махом перечеркнет все развлечения молодости, китайский пуховик на три года, через пять лет жестокой экономии – подержанная «девятка», через двадцать лет – шесть соток в гигантском садоводстве, где в погожий день за попами граждан, копающихся в грядках, с воздуха не видно земли. Яростная битва за урожай в четыре кило помидоров в твердой уверенности, что эти четыре кило существенно поправляют бюджет семьи. И Маша с Петей – серые от бесконечной нудной работы, смертельно уставшие друг от друга, но стоически разыгрывающие спектакль «Жизнь удалась».

Так же скептически Юля оценивала и профессиональное будущее Горошкиных. Пусть оба мечтают совершить переворот в сосудистой хирургии, но есть элементарные законы физики, которые учат, что для любого переворота нужна точка опоры, а ее-то у молодых супругов и нет. Ни связей, ни денег. А без них должность доцента кафедры или заведующего отделением – потолок в карьере.

Одно время Юля хотела попросить отца сделать так, чтобы Пете с Машей вовсе не давали ходу, но потом не решилась обременять его глупой детской местью.

От этого неудачного матримониального проекта остался стойкий побочный эффект – верная подруга Машка. Она, простая душа, с самого начала приняла Юлины авансы за чистую монету. О Петином любовном зигзаге в Юлину сторону она, похоже, не знала. А может быть, делала вид, что не знала, чтобы избежать неловкости. Так или иначе, после Петиной женитьбы Маша стала Юле не нужна, но та истово сохраняла дружбу. Вскоре Юля стала крестной матерью сына Горошкиных. Можно было предположить, что Маша дорожит дружбой из корысти, но за все годы общения она никогда Юлю ни о чем не просила и даже в кафе всегда платила за себя сама, отказываясь от тех заведений, что были ей не по карману.

Юля не решалась отмахнуться от такой искренней привязанности, хоть в глубине души презирала подругу и про себя называла «курицей». Ее раздражала Машкина неуемная энергия, фанатизм в работе, абсолютно неуместный для настоящей женщины, а на самое Машку Юля всегда смотрела со злорадным сожалением. Неказистая Машка и в юности была похожа на тумбочку, а после родов растолстела и совершенно обабилась. Впрочем, это обстоятельство ее не тревожило, никакими диетами и спортом она себя не утруждала, и Юля, которую единственная ямочка целлюлита на попе ввергала в пучину отчаяния, утратила последние остатки уважения к подруге.

«Как можно так себя запускать? – думала Юля, наблюдая, как Маша ест. – Ей двадцать пять лет, как и мне, а на вид – раскисшая тетеха».

Однако в эти же двадцать пять лет ее вызывают на аневризму аорты – высший пилотаж хирурга. И Юля вдруг почувствовала, как в душе ворочается зависть к убогой Машке, хоть сама она никогда не стремилась сделать карьеру.

Юля всегда знала, что ее призвание – быть женой преуспевающего мужа. В институт она поступила потому, что девушка ее уровня не может не иметь высшего образования, это неприлично. К медицине она не чувствовала никакой тяги, просто медицинский – престижный вуз. Она честно занималась, не прогуливала лекции, читала дополнительную литературу, но ничего не делала сверх программы. Обладая живым умом и хорошей памятью, Юля всегда прекрасно отвечала на экзаменах и закончила с красным дипломом. Многие студенты, понимая, что в обучении слишком мало времени уделено практике, дежурили в больницах в качестве помощников врачей, но Юля считала это лишним. Она вообще не собиралась работать врачом, рассчитывая на хороший пост в страховой компании или фармакологической фирме.