Клиника «Амнезия» - [22]

Начисто забыв о том, что Байрон в данный момент крутит баранку автомобиля Суареса и потому никак не может стрелять в него, даже если Фабиан того пожелает, мой друг вышел из библиотеки. Я же занял позицию возле книжных полок, где он только что стоял, — оттуда можно было бы увидеть свет приближающихся фар, если Байрон с Суаресом вдруг решат вернуться домой.

* * *

Позвольте прояснить некоторые детали:

Комплект томов энциклопедии — это отнюдь не переплетенные в кожу старинные фолианты с золотым обрезом.

Когда я открыл нужный том, тот не осыпался вековой пылью.

Я не впился удивленным взором в описания забытого континента.

Семейное издание «Encyclopaedia Ecuatoriana» в двадцати двух томах переплетено в коричневый пластик, имитирующий кожу, иллюстрировано выцветшими фотоснимками семидесятых годов и отпечатано на дешевой, почти прозрачной ломкой бумаге. В библиотеке Суареса ее тома занимали место между обязательными учебниками по медицине и подборкой старомодных книжек из серии классической литературы с красными корешками. В любом доме, населенном представителями среднего класса, можно обнаружить подобную подборку книг. Последовав с некоторым опозданием совету матери, я вытащил том со статьями на буквы «С» и «Т» и открыл его на странице, где рассказывалось о Стоунхендже.

Одно лишь это название навеяло безжизненные воспоминания об Англии: постоянно моросящий дождь, куртки с капюшонами, придорожные кафешки, унылые гостиницы. Однако пока я читал статью, родная страна постепенно предстала передо мной в совершенно ином свете. Почему мне раньше ничего об этом не рассказывали? Оказывается, там были друиды, точки солнцестояния и некая великая тайна. Я открывал энциклопедию, думая, что это скучная книга, напичканный фактами справочник — то, что берут в руки, когда нужно проконсультироваться по тому или иному вопросу. На самом деле в ней совершенно будничным языком объяснялось удивительное действие космических сил, проявляющееся в Стоунхендже, подробно рассказывалось о том, как загадочные исполинские камни были доставлены туда из Уэльса. А еще статья отослала меня к другому тому, из которого я узнал, что Иосиф Аримафейский побывал в Гластонбери и что вонзенный им в землю меч превратился в розовый куст.

Меня охватило радостное ощущение некой сопричастности к тайне. Когда я познакомился с Байроном, а это было два года назад, тот спросил меня, из какой страны я приехал. И я ответил, что из Англии.

— А, Лондон, — произнес Байрон. — Город королей.

— Что? — не понял я.

— Лондон — это город, в котором до сих пор живут короли и королевы, — с мечтательной тоской в голосе пояснил Байрон.

Тогда его фраза показалась мне наивной, однако сейчас, после того как я ознакомился с энциклопедической статьей о Стоунхендже и соответствующими ссылками, его тогдашние слова прозвучали по-иному, емко и многозначительно. Это был своего рода урок. Я понял, что время наделяет нас удивительной способностью переосмысливать прошлое, способностью видеть привычные вещи под новым углом, способностью вдохнуть тепло в самые слабые истины. Если подобное простое переосмысление фактов сумело приукрасить мрачноватую Англию, то что в таком случае оно может сделать с Эквадором, где найденная в горных льдах мертвая принцесса почти ежедневно фигурирует в заголовках первых полос местных газет.

Я взял с полки еще один том и нашел в нем статью об инках.

Куча дат, масса фактов, жутковатая фотография развалин Мачу-Пикчу, гравюра с изображением великих братьев-соперников, Уаскара и Атахуальпы. Смачные подробности древних пиров, на которых лакомились человеческим мозгом, и массовые убийства испанских католиков. Все это звучало многообещающе.

Дальше я отыскал еще одну статью. Исла де Плата.

Место, известное как «Галапагосы для бедных». Огромное количество местных видов животных. Горбатые киты, проплывающие из Антарктиды по пути в Колумбию. Назван островом Серебра, поскольку предполагается, что именно в этих местах спрятаны легендарные сокровища Френсиса Дрейка. С кораблей сбросили в воду семьдесят две тонны серебра. Место гнездовья альбатросов и синеногих олушей.

До сих пор практически не исследован учеными.

— Вот и я, — сообщил Фабиан, вернувшийся с подносом в руках. — Тут текила, лайм и соль. Похоже, ты с головой ушел в научные изыскания.

— Ты только взгляни, — сказал я, подойдя к столу и не выпуская из рук энциклопедию.

— Ты с ума сошел? Ты сюда посмотри! Что бы ты там ни нашел, это может обождать. Садись.

— Но я…

— Я думал, ты хочешь услышать историю про моих родителей. Тогда слушай, а то ведь я могу передумать.

Фабиан выключил музыкальный автомат и погасил верхний свет. Затем включил старую цветомузыкальную установку в стиле дискотек семидесятых годов — еще одно дополнение интерьера Суаресовой библиотеки. Историю Фабиана мне предстояло выслушать не при свете камина, а под блуждающие синхронизированные красно-голубые огоньки.

Прежде чем поставить том обратно на полку, я мысленно проговорил название места, найденное на карте. Это был небольшой городок на побережье Тихого океана, недалеко от островка Исла де Плата, облюбованный фанатами серфинга. Существуют и другие географические названия, более представительные, которые я слышал и раньше, однако именно это застыло отпечатком-негативом на сетчатке моих глаз после того, как том был закрыт и библиотека превратилась в мешанину ритмично скачущих огоньков. Городок назывался Педраскада.