Клинический случай - [57]

– А у меня сложилось впечатление, что альбом был практически закончен, – роняю я.

Лореаль цыкает зубом и с деланой скромностью заявляет:

– Ну, я ничего не буду говорить про Джимми Стому, о'кей? Он хорошо поработал, учитывая, что это был его первый опыт. И я сказал Клио: «Детка, твой альбом может стать еще круче, его надо только слегка поперчить». А она мне: «Давай, приятель. Джимми был бы доволен». Вот так, – продолжает он доверительным тоном, – мы с ней и начали работать. Осталось совсем чуть-чуть.

С радостью он взирает на то, как я записываю каждое его бесценное слово. Думаю, он перестанет улыбаться, если я спрошу его про нетрадиционный способ утешения вдовы Джимми – сунуть член ей в рот. Но я справляюсь с искушением и не затрагиваю эту тему, позволяю Лореалю выставлять себя крутым молодым auteur,[82]терпеливо растолковывающим секреты своего ремесла туповатому журналисту средних лет. Давай вешай мне лапшу – человеку, который пристукивает ногой в байкерском ботинке в такт песни Боба Сигера,[83] льющейся из музыкального автомата, не может нравиться «творчество» Клио Рио. Из-за этой маленькой детали я чуть было не воспылал к нему симпатией, но запретил себе подобную слабость.

– Вы не могли бы прояснить мне один момент? – говорю я.

– Разумеется. – У Лореаля белая девчачья кожа, усеянная коричневыми веснушками, и я готов поклясться, что он слегка нарумянил щеки. Он верен своему одеколону с запахом гниющей гуайявы – это амбре заставляет бармена держаться от нас подальше. То и дело Лореаль отработанным движением откидывает с лица волосы, и его блестящая грива рассыпается по плечам.

– Мне казалось, звукозаписывающие компании не выпускают сингл, пока не готов весь альбом, но песня «Я» вышла уже несколько месяцев назад. Странно, – говорю я, – что диска Клио Рио все еще нет.

– У нее контракт с небольшой компанией, а там дела делаются иначе. – Сейчас Лореаль уже не так радуется, что я все конспектирую. – Кроме того, она такая перфекционистка. Хочет потратить побольше времени, но сделать все по-своему. Но вы правы, на нее давят, чтобы она заканчивала альбом поскорее – и он почти уже готов. Фактически все упирается в одну песню.

– Какую?

– «Сердце на мели». Так называется и сам альбом.

– Это та песня, что она пела на похоронах? – уточняю я.

– Меня там не было, – многозначительно отвечает Лореаль, – но мне говорили, что она ее пела.

Тут нам приносят еще по пиву, и он быстренько хватает свою кружку.

Чтобы не прерывать разговор, я спрашиваю, слышал ли он, что случилось с Джеем Бернсом.

– Слышал, мне Клио сказала. О-хре-неть! – отвечает он. – Джей должен был сыграть для «Сердца на мели».

– А другие «Блудливые Юнцы» работают с Клио?

– Не-а, – отзывается он в промежутке между глотками. Я жду, упомянет ли он сегодняшнюю встречу с Тито Неграпонте, но он говорит: – У Джимми была хорошая команда, но Клио нужен собственный звук. Вот так.

Он встает, лезет в карман джинсов и кидает на барную стойку двадцатку:

– Послушайте, мне пора двигать. Если вам что-то еще понадобится, позвоните в «Лысина Рекорда», это в Лос-Анджелесе, и спросите менеджера по связям с общественностью. Кажется, Шерри ее зовут.

– Спасибо, Лореаль.

Он улыбается и протягивает мне руку, она вся влажная от кружки.

– А как, вы сказали, ваше имя?

– Вудворд. Боб Вудворд. – Я диктую ему имя по буквам. Он тупо кивает. – Удачи с альбомом! – говорю я.

– Спасибо, братан.

Тут я подчиняюсь внезапному капризу подпортить ему мозги.

– А вас все это не пугает? – спрашиваю я, когда мы направляемся к выходу.

– Что «все»?

– Сначала Джимми Стома, потом Джей Бернс – как будто на альбом Клио Рио наложено проклятие?

Лореаль вскидывает голову, отбрасывает назад волосы и смеется:

– Черт, приятель, это просто музыкальный бизнес. Люди каждый день умирают.

18

В девять пятнадцать утра в воскресенье мне звонит Эмма:

– Привет. Ты проснулся?

Я с трудом держу трубку. Мои веки будто намазаны засохшей грязью. Вчера я выпил всего три пива, так что это не похмелье; я просто вымотался. А Эмма бодро щебечет:

– С тобой все в порядке? Как поживает статья?

Я припоминаю, что Эмма варит отличный эспрессо, и похоже, она уже успела выпить не меньше семи чашек.

– У тебя на сегодня запланированы какие-нибудь интервью? Я подумала, может, тебе нужна компания?

– Конечно, – отвечаю я, будто нет ничего особенного в том, что Эмма вдруг стала моей закадычной подругой. – Но сначала ответь: ты меня целовала прошлой ночью?

– Хммм.

– Когда я лежал на диване?

– Да, полагаю, это была я.

Я слишком слаб и не понимаю, заигрывает она или издевается.

– Мне нужны пояснения, – говорю я.

– Насчет поцелуя?

– Именно. Как бы ты его описала?

– Дружеский, – без колебаний отвечает она.

– Не любовный?

– Не думаю, Джек.

– Потому что мне он показался как раз таким.

– Ты был нездоров. Ты не мог адекватно воспринимать действительность. – По телефону ее не так-то просто раскусить. – Так как насчет сегодня? – переспрашивает она. – Хочешь, заеду за тобой?

– Отлично. Мне нужно поговорить со своим источником в Беккервилле. – Теперь я даже говорю, как Вудворд. Как будто я хочу произвести на нее впечатление. Осталось только сказать, что встреча состоится на подземной стоянке!