Клинические лекции по душевным болезням - [100]

Помимо определенного, с детства присущего им психического склада, резонирующие преследователи отличаются от больных с хроническим бредом еще и отсутствием галлюцинаций: если они у них и бывают, то в виде редкого исключения и, если все же имеются, не обнаруживают того развития, которое так характерно для хронических бредовых больных: от слова к монологу, далее к диалогу и эху мыслей — эволюции, которая отражает прогрессирующую эмансипацию корковых центров чувствительности, теряющих контроль со стороны высших интегрирующих зон мозга, и нарастающий автоматизм их деятельности, в результате чего волевые центры как бы перестают участвовать в продуцировании чувственных обманов.

Эти больные с самого начала заболевания выглядят столь же высокомерными, сколько преследуемыми: городской служащий не упускает случая выказать свое тщеславие — его визитные карточки в этом отношении очень поучительны. Список его работ под письмом, полным оскорблений, также свидетельство этой, столь характерной для таких больных, неуемной жажды признания. Больной F… тщеславен в не меньшей степени — то же можно сказать и о Mariotti и аббате Cotton.

Эти больные в течение жизни не меняются: нет смысла искать у них ту стадийную эволюцию, которая составляет сущность хронического бреда: с его прогрессированием болезни от бредовой интерпретации к всеобъемлющему преследованию и далее к бреду величия и деменции. Отнюдь нет, резонирующие преследователи постоянны в своем бреде и не способны к метаморфозам: через несколько лет болезни вы находите их такими же, какими они были в ее начале; в 50 лет — какими были в 10 или 15: бред у них вообще очень ранний, что также отличает их от больных с хроническим бредом. До конца дней своих они сохраняют изначальную активность и свойственную им от рождения меру интеллекта. В конце жизни и с ними могут случаться апоплексии — как это имело место с Sandon, но осложнения этого рода, насколько я могу судить, ознакомившись с большим числом подобных случаев, далеко не столь часты, как это считают некоторые.

Эти две группы душевнобольных: хронические бредовые больные и резонирующие преследователи — различаются, следовательно, вполне определенными и хорошо очерченными признаками, но дифференциальный диагноз обоих состояний может представлять в некоторых случаях трудности. Представим себе больного с хроническим бредом в начале его второго периода — больного, который (что случается совсем не редко) скрывает свои переживания, утаивает имеющиеся у него галлюцинации или, во всяком случае, раскрывает их далеко не полностью, а ограничивается тем, что выдвигает обвинения против воображаемых врагов; представим себе, с другой стороны, преследуемого преследователя с неизвестными семейными данными — перед нами двое больных, у которых в высказываниях одинаково доминирует бред преследования: оба в ясном сознании, оба рассуждают внешне логично, хотя и с ложными отправными пунктами, оба в равной и высокой степени способны к словесной пикировке. Если к тому же (что бывает уже реже) преследуемый резонер сообщает об имеющихся у него обманах чувств, слуховых галлюцинациях — хотя и преходящих и весьма скудных, но также включающих в себя оскорбительные замечания или даже целые фразы, то трудности разграничения обоих состояний преодолеваются далеко не сразу и ошибка на первых порах становится почти неизбежна.

Так, в случае D…, городского служащего, о котором мы говорили в прошлой лекции, мы в течение нескольких дней после его поступления в больницу испытывали именно такие колебания. Нервное истощение, ночные бдения, отчасти видимо — присоединение алкогольных излишеств привели к возникновению у него слуховых галлюцинаций: бред его основывался в то время не только на порочных интерпретациях, но и на иллюзорных и галлюцинаторных чувственных обманах. Его товарищи по работе будто бы презрительно относились к нему и называли его «прусским офицером». За два года до этого у него также были слуховые галлюцинации: в Туре, во время прогулок по городу, незнакомые молодые люди смеялись над ним и делали унизительные намеки на его семейные неурядицы. Он даже уехал из Тура, чтоб уйти от насмешек. Идеи преследования и галлюцинации шли у него, таким образом, в течение двух лет рука об руку — казалось, что он принадлежит скорее к больным с хроническим бредом, чем к преследуемым резонерам, но собранные нами впоследствии обстоятельные сведения о больном побудили нас отнести его ко второй группе, к преследуемым резонерам, или что то же — к наследственным девиантам с овладевающими бредовыми представлениями. Как всякие другие обсессии, такие бредовые идеи, возникая в сознании, фиксируются в нем и держатся со свойственным навязчивостям постоянством: они могут давать временные и довольно длительные послабления, но возвращаясь, предстают такими же, какими были изначально.

Набл. XVII

Следующее наблюдение демонстрирует больного, отличающегося чрезвычайным высокомерием, лживостью, крайне высоким самомнением — вся жизнь его прошла в бесконечных и пустых спорах и ссорах. После смерти матери и тестя он начинает судиться с родственниками, далее возбуждает дело против служащих управления, против уполномоченного своих кредиторов, обвиняет жену в том, что та изменяет ему с пастухом, с тремя его кучерами; дочь тоже не защищена от его нападок. Он пьет — у него развивается состояние психотического возбуждения со слуховыми галлюцинациями: в нем он пытается отобрать отложенные семьей деньги и стреляет из револьвера в сына. Заметим у него также ипохондрические высказывания.