Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущёва - [10]

С Климентом Ефремовичем у Грабина отношения складывались совершенно иначе. Характерен такой эпизод, приведенный Василием Гавриловичем в книге «Оружие победы»: в конце 1941 года им был впервые в истории внедрен на заводе, производящем артиллерийские орудия, поточный метод с конвейерной сборкой. В декабре это показали посетившему предприятие Ворошилову. «Целый день мы с ним ходили по цехам, не успели даже пообедать. Клименту Ефремовичу очень нравилось все, что он видел.

— Это вы здорово сделали, молодцы! — похваливал он».

Больше того, Грабин показал новое производство и наркому вооружений Дмитрию Устинову.

И здесь случилось неожиданное: конструктора вызвали в Кремль на заседание Государственного Комитета Обороны и Сталин его обвинил в намерении сорвать производство пушек: «Вся наша работа подверглась очень острой и несправедливой критике, а меня Сталин обвинил в том, что я оставлю страну без пушек. Я отстаивал позиции нашего коллектива до последнего.

Атмосферу этого заседания может вполне характеризовать лишь один эпизод. В очередной раз, когда я пытался возразить Сталину и защитить правильность выбранной нами позиции, обычная выдержка и хладнокровие изменили ему. Он схватил за спинку стул и грохнул ножками об пол. В его голосе были раздражение и гнев.

— У вас конструкторский зуд, вы все хотите менять и менять! — резко бросил он мне. — Работайте, как работали раньше!

Таким Сталина я никогда не видел — ни прежде, ни позже.

ГКО постановил: нашему заводу изготавливать пушки по-старому».

Претензии к Грабину были понятны. Шла война, пушки были необходимы не завтра, а прямо сейчас, любое же изменение технологии ведет к необходимости перестройки производственного цикла и к временному если не прекращению выпуска продукции, то к его снижению. Во время войны, тем более в ситуации конца 1941 года — это преступление. Но дело в том, что новшество Грабина позволяло, не снижая выпуска продукции, перейти к его наращиванию. И это сразу понял Климент Ефремович. Но не понял Устинов, которого пока никто в технической безграмотности не обвинял, он же имел инженерное образование и даже работал инженером-конструктором, заместителем главного конструктора завода «Большевик», затем директором этого завода. И на заседании Государственного Совета Обороны Устинов не просто отмолчался, скорее всего, претензии Сталина к Грабину и были высказаны после доклада Устинова.

Но через несколько дней Иосиф Виссарионович сам позвонил конструктору: «То, что вы сделали, сразу не понять и по достоинству не оценить. Больше того, поймут ли вас в ближайшее время? Ведь то, что вы сделали, это революция в технике. ЦК, ГКО и я высоко ценим ваши достижения, продолжал Сталин.Спокойно заканчивайте начатое дело».

Василий Гаврилович искал причину такого изменения отношения к своему изобретению, и предположил следующее: «Ночью, после грозового заседания ГКО, Сталин, по-видимому, созвонился или встретился с Ворошиловым, и тот рассказал ему о наших делах, обо всем, что видел собственными глазами. Но к этой мысли я пришел лишь впоследствии, сопоставив события».

Т.е. у выдающегося конструктора артиллерийских систем В.Г. Грабина даже малейших сомнений в технической компетентности Климента Ефремовича не возникало, более того, он его компетентность ставил даже выше, чем Д.Ф. Устинова. Вероятно, Ворошилов замысел конструктора понял и оценил, а Устинову это было не по плечу.

Давайте, забежав вперед, вспомним, что было в официальной биографии Климента Ефремовича к декабрю 1941 года. Весь советский народ знал из книг и кинофильмов, что Ворошилов был снят с позором с Ленинградского фронта и авторитет его у Сталина упал ниже плинтуса. Практически любые другие упоминания о Ворошилове, как о члене Ставки ВГК и члене ГКО исчезли. Современные «сталинисты» еще добавили умолчания о роли Климента Ефремовича в вопросах вооружения армии, свалив весь этот воз на Сталина.

И теперь оценим приведенную выше цитату из Грабина. Слышите, как начинает звучать довольно пронзительно звоночек по всем мухинско-прудниковским-брезкуновским писаниям о том, что Иосиф Виссарионович делал всё сам и только один Берия ему помогал?

Оказывается, один из самых наших известных конструкторов вооружений даже тени сомнения не допускал, что мнения Климента Ефремовича достаточно, чтобы изменить уже состоявшееся решение Государственного Комитета Обороны. И потом сам Сталин мог позвонить и извиниться перед конструктором, что не смог понять его идею.

Более того, снятый за «неумение командовать войсками» Ворошилов, в декабре 1941 года в глазах Грабина обладал достаточным авторитетом у Сталина, чтобы предполагать, что он может влиять на принятие довольно важных решений.

У современных исследователей сталинского периода истории уже считается хорошим тоном упомянуть об удивительной осведомленности Иосифа Виссарионовича в вопросах вооружения, особенно авиации, но вот к мысли о том, что Вождя мог консультировать по этим вопросам нарком обороны Ворошилов, никто пока не пришел. Старательно, тщательно вычищена идеологами ЦК КПСС послереволюционная биография Первого маршала. Остались только крохи, как в мемуарах В.Г. Грабина.