Клейменные одиночеством - [7]

Пройдя вдоль шкафа с множеством выдвижных ящичков, полностью закрывающего противоположную от окна стену, я остановился у дубовой конторки и, не обнаружив колокольчика, нетерпеливо забарабанил по столешнице. Из хранилища показался пожилой плешивый таинник в засаленной мантии, тщательно запер за собой кованую дверь, сдержанно поприветствовал и осведомился о цели визита. А услышав ответ — невозмутимо попросил подтверждения, что я действительно тот, кем являюсь.

Это было что-то новенькое! До сих пор никому не приходило в голову, что Клеймом Одиночества может щеголять кто-либо, кроме Вечного Путника. Пожав плечами, я протянул руку в сторону окна и шарахнул Силой, едва не задев слепого мальчишку. Растение в кадке мгновенно почернело и скукожилось, в помещении сразу посветлело.

Таинник, казалось, ничуть не впечатлился, только неодобрительно поджал губы и сказал с укоризной:

— Достаточно было сличить вашу подпись с образцом, — и вежливо поинтересовался: — Кому вы желаете передать свои сбережения?

Я рассказал, но чопорному старику полученных сведений было недостаточно. Вдруг в одной и той же деревне живут сразу две Лирны, у каждой есть дядюшка Керен, а отцы были не только тезками, но и умерли в один день? И что если столь значительную сумму вручат не той? Нет-нет, Таинный дом такого допустить не может! Начиная всерьез злиться, я едва удержался от угроз и принялся что-то объяснять, припоминая все, что мне известно о звездоокой, в завершение задрал рукав:

— У нее есть вот такой браслет.

— О, — просветлел лицом собеседник, — это совсем другое дело! Сейчас Руковидец считает и передаст в общий архив орнамент, и ваша жена сможет получить деньги в любом отделении и в любое время.

— Вы не поняли. Надо отвезти их прямо туда и как можно скорее! Понимаете, браслет у нее, но… уже не на ней.

— Сожалею, — произнес таинник равнодушно. — Но, может быть, лучше прислать за вашей э… за госпожой Лирной повозку и оформить на нее счет? Она, надеюсь, грамотна. Если я верно понял, мешок золота даме хранить негде. На будущей неделе…

— Да зачем она будет трястись по дороге туда-сюда! Хватайте Руковидца и сами поезжайте, берите свои образцы, заодно десяток солденов все-таки отвезите. И сегодня, сейчас! Пока вы тут будете рассусоливать, она выбросит или потеряет этот треклятый браслет! — не выдержал я.

«Или выйдет замуж» — добавил про себя. Одаривать какого-то мужика не было ни малейшего желания. Я хотел обеспечить саму Лирну, дать ей свободу, к которой она стремилась. Пусть потом живет с кем угодно, но владеет своим, личным имуществом, на которое не сможет претендовать ни жадный дядюшка, ни муж, ни кто-либо еще.

Таинник заметил, что такая срочность обойдется недешево, но это было неважно. Крытая повозка с изображением щита и замка на боку загремела по дороге. Я смотрел ей вслед со смешанным чувством удовлетворения и какой-то опустошенности. Позаботился о звездоокой, как и обещал, и… все. Проверить, получила ли она деньги, возможность представилась нескоро. Лишь спустя две луны, попав сюда, в Илантар, узнал, что Лирну нашли, но принять мое золото она отказалась наотрез. Не пожелала ни ехать в ближайшее отделение Таинного Дома, ни разрешить обстряпать дела без своего участия, ни принять хотя бы часть денег из рук в руки. Разумных увещеваний слушать не стала. Ей ничего от меня не нужно — и все тут.

«Почему она меня так ненавидит? Ни слова на прощание не сказала, не взглянула даже. За что? — спрашивал я себя и тут же с горечью отвечал: — А за что все они ненавидят? За Клеймо, за Дар… Но ведь она сама подошла ко мне тогда, в самый первый день. Боялась, но подошла. Что это было — гордость? Благодарность? Выходит, наша ночь — тоже?.. Нет, это невозможно! Тогда она пришла по собственному желанию, а потом вдруг…» — и мысли шли и шли по кругу. Неужели Безрукая ошиблась и Лирна все же хотела стать женой того бородача, Мирка? Но ведь ничто не мешало им пожениться хоть на следующий день! И ее траурный наряд…

Поймав на себе сочувственный взгляд Вечноцветущей, заставил себя прервать мрачные размышления. Уже жалея об излишней откровенности, поторопился одеться и откланяться, пока окончательно не потерял лицо. Черноволосая красавица ничего не сказала, только улыбнулась с пониманием и подала упавшую на пол рубаху.

Уже в дверях я остановился.

— Фаирэ! Ты… довольна своей жизнью? Я мог бы…

— Боги, так это правда! — рассмеялась она. — Я думала, это досужие сплетни. Ты действительно выкупаешь Вечноцветущих, с которыми спишь?

— Не всех, — смутился я. Не знал, что стал знаменитостью среди клейменных лотосом.

— Разумеется. На всех даже у тебя золота не хватит. Но приятно, что ты озаботился моей судьбой. Не трудись. Мой долг Дому Цветов уплачен еще четыре года назад, и я давно сама решаю, кому отказать, а кому уделить внимание. А здесь осталась — просто чтобы скопить денег, прежде чем уйти. И кое-что за душой уже имею.

— Что ж, я рад. Спасибо тебе, Фаирэ.

— Удачи, Север!

Северные маки зацвели — значит, и сюда добралось лето. Каждый год в конце весны озорная детвора, ускользнув от строгого надзора, разбегается по лугам в поисках распустившихся алых цветов. Окрестности селений наполняются озорным шумом и смехом. Счастливчики, обнаружившие искомое, оглашают округу радостным криком: «Лето! Лето наступило!!!» — и летят со всех ног, спеша первыми принести добычу в деревню или городок, получить за добрую весть сладости и мелкие монетки. Женщины принимаются печь пряники и медовые пироги, мужчины вытаскивают столы, выкатывают бочки с хмельным напитком на улицы. А с наступлением темноты начинается праздник. Все в пестрых нарядах, с красными лентами в волосах поют и танцуют вокруг костров, улыбаются знакомым и незнакомцам, щедро угощают встречного хмерой, предлагая выпить за приход летнего тепла. Девушки со смехом и визгами убегают от парней, которые догоняют красавиц, подхватывают на руки, кружат и бесстыдно целуют в губы при всех. Не смолкают музыка и радостные голоса. Никому не позволено грустить этим вечером! Северное лето капризно: не приветишь его как следует, не уважишь — обидится и поскупится на солнечные дни, а то и вовсе уйдет раньше времени, уступив место слякотной осени…