Клейменные одиночеством - [2]

Безрукая тепло улыбнулась, словно солнечный луч скользнул по лицу:

— Я помогла ей появиться на свет, — женщина немного помолчала и, помрачнев, продолжила: — К сожалению, через несколько весен девочка лишилась матери. Ее отец… не имел возможности должным образом заботиться о ребенке. Лирна какое-то время жила со мной и стала мне как дочь.

— Вы, наверное, очень рады, что она обретает свое счастье, — это было ничего не значащее замечание, просто для поддержания вежливого разговора. Но мой голос дрогнул.

— Разве Лирна показалась тебе счастливой? — холодно спросила Безрукая.

Я почувствовал себя бестактным. Конечно, невеста была подавлена. Это естественно после того, что ей пришлось пережить на пути к ожидающему в нетерпении жениху. Одного из провожатых Лирны убили на ее глазах, да и сама девушка едва избежала печальной участи.

— То нападение…

— Дело не только в этом, — прервала меня собеседница. — Мирк — хороший парень, но… — она не договорила и ускорила шаг.

— Она не любит его, да? — эта догадка заставила замереть сердце. Нет ничего хорошего в свадьбе без любви, но почему-то мысль, что Мирк не мил Лирне, грела душу.

Собеседница не сочла нужным отвечать.

Жилище Безрукой располагалось за пределами селения, в паре стадиев от деревенского частокола, на невысоком холме.

— Не боитесь жить на отшибе? — спросил я, рассматривая крытый рыжей черепицей бревенчатый дом, не обнесенный ни забором, ни даже живой изгородью. Ни грядок с овощами, ни сада — лишь два герзата[2], усыпанные алыми звездами цветов, по обеим сторонам высокого резного крыльца.

— Те, кто нуждается в помощи, не всегда могут ждать, пока им откроют ворота.

На выкрашенной в зеленый цвет двери четко выделялась «Рука милосердия» — белый отпечаток ладони. «Знающая»[3], — тут же решил я, хотя этим древним знаком пользовались и обыкновенные знахари.

Пока хозяйка готовила для меня спальню, я сидел за дубовым столом в обширной комнате, служащей одновременно кухней, столовой и гостиной, как в любом крестьянском жилище. Отличительными чертами были лишь добротная печь, облицованная бирюзовыми изразцами, да полное отсутствие безделушек, оберегов, вышитых салфеток и даже шторок на широких окнах. Чисто, просторно… и как-то пусто. Я смотрел на ровное пламя свечи, безразлично отпивая из глиняной чашки кисловатый напиток, резко пахнущий травами. Как деликатно пояснила Безрукая, отвар помогал «вернуть ясность сознания», то есть протрезветь. Пьяным я себя совсем не чувствовал, хотя весь день пытался исправить это упущение, но отказываться не стал. Мысли, казалось, приходили откуда-то извне — неразумные, неправильные — но отогнать их не получалось. «Если бы у меня было время, еще всего пара лун. Возможно, она бы могла… Неужели Керена нельзя убедить? Он ведь не чужой человек…»

— Ты видел, кого он послал за ней? — Безрукая подошла так бесшумно, что я вздрогнул от неожиданности. И смутился, поняв, что говорил вслух. — Разве так поступают нечужие люди?

Когда я привел Лирну в дом родича, заметил и большой загон с нуварами, и пару десятков крепких батраков… Дядя мог выделить для племянницы и телегу, и достойную охрану, но не сделал этого. Как могли старик и мальчишка защитить спутницу от вооруженных до зубов головорезов? Если бы я не оказался рядом… Впрочем, и я опоздал. Истела мы захоронили прямо в лесу, неподалеку от места, где разбойники оставили его обезглавленный труп. А мальчика так и не нашли. Надеюсь, ему удалось сбежать…

— Керена интересует только имущество покойного брата. Он не может им распоряжаться, пока Лирна жива и не замужем.

— Потому его и не волновало, приедет она на свадьбу или погибнет в дороге? — опустевшая кружка в моих руках брызнула осколками, превратившись в россыпь черепков. На стол упало несколько капель крови из порезанной ладони.

— Не стоит говорить о человеке хуже, чем он заслуживает, — осадила меня Безрукая. — Здесь спокойные места, о разбойниках никто не слышал уже весен пятнадцать. Керен пренебрег удобством племянницы, а вовсе не ее жизнью. Впрочем, — продолжила она задумчиво, — черствости ему не занимать: свадьбу не отложил, даже несмотря на смерть Истела, который служил ему много лет, считался чуть ли не членом семьи.

— Лирна может сбежать. Я бы помог.

— И оказаться вне закона? — голос Безрукой дрожал от сдерживаемого гнева. — Прятаться, как мышь под веником, постоянно ждать, что ее приволокут домой за волосы, как какую-то воровку или потаскуху? Если бы ты хоть немного знал Лирну, понял бы, что она никогда не опустится до подобного. Эта девочка не прячется, а борется. И никогда не теряет надежды.

— На что же она надеется сейчас? — я вскочил и нервно заходил по комнате, с хрустом давя осколки разбитой кружки.

— На Мирка.

* * *

Напоенный весной воздух посвежел. В небе воцарилась почти полная луна, высеребрив травы и уходящую к деревне тропку. Герзатовые цветы в ее лучах слабо светились, словно тлеющие угли. Легкий ветер срывал лепестки, и они хлопьями снега плавно опускались на землю и угасали. Вокруг деревьев деловито кружились жуки и ночные мотыльки. Тишину нарушали стрекот кузнечиков и заливистая трель соловья. Я сидел на ступенях резного крыльца и смотрел, как загораются огни в окнах. Кто бы мог подумать, что в этом селении столько неженатых парней. Наверное, ни один не забыл поставить на подоконник свечу — символ путеводной звезды, указывающей дорогу к счастью. Вряд ли кто-то всерьез ждал, что Лирна придет именно к нему, но не сомневаюсь, они надеялись…