Клевые - [22]

Вагин, услышав такое, рассмеялся, не выдержал.

— Пошли, проверим! Свиридовы — за мной! Если сопляк сказал правду, целое гнездо воров выявим! — позвал участковый.

И, приказав толстухе не метаться по дому, быстро раскрыл сумку, указанную Антоном, вытащил из нее покрывало Свиридовых, удивляясь, что те не заявили о пропаже.

— Честно говоря, не верили в помощь. Но соседку не подозревали. Думали, бомжи объявились, — отмахнулся старик-профессор. И, потрепав Антошку по плечу, сказал:

— Спасибо тебе, дружок! Только в другой раз, когда в свою Одессу захочешь, вспомни о нас. Постарайся здесь себя найти! И не ругайся матом. Это неприлично! К тому же брань признак скудоумия, чего о тебе не скажешь. Уважай себя!

Толстуха рыдала на всю кухню.

— Нечего выть, Тарасовна! Собирайся! Ночевать будешь в камере! Расколол тебя пацан! Уже не отвертишься! А то брызгала на меня у шефа, что притон прикрываю. Вот и дотрепалась! Живей шевелись. И ты, молодой человек, с нами пойдешь! Там начальник милиции с вами разберется, куда кого определить.

Антонину Вагин попросил прийти утром в райотдел. Та сжалась в испуганный комок.

— За квартирантов ответ держать станешь! — предупредил строго.

— А за мордобой кто ответит? Больного, невинного человека избил! Да еще грозишься? — не выдержала Серафима.

— Прикуси язык! Сама виновата! Приютила сучню в доме и не следишь, чем занимаются! Будешь возникать, себе приключений намотаешь! — обронил злое.

— Хватит вам грызться! Ты, Иван, не обращай внимания на мать, она старая! Мы с тобой сами разберемся. Антошку вот только отпусти!

— Не могу! Крутой сопляк! Сейчас ему рога не скручу, потом мороки не оберемся. Отделайтесь от них! Добром советую! — сказал уходя.

Егор ничего не слышал, не знал. Он лежал в постели, стонал от боли в спине. Ни встать, ни повернуться.

Что творится в доме, где Антон? Но никто не заходил в его комнату, и человек остался один на один со своими переживаниями и болью, не сомкнул глаз всю ночь. Она показалась ему бесконечной.

Всю ночь проплакала Лидия. Не могла дождаться утра. До самого рассвета просидели на кухне Серафима с Тонькой.

Ждали, что даст им грядущий день?

Их вызвали в райотдел уже во второй половине дня. Сразу к начальнику. Тот принял их в кабинете.

У Лидии и Тоньки дрожали ноги.

— Ну что, барышни? Не умеем жить спокойно? — спросил вместо приветствия и, указав на стулья у стены, велел ввести Антошку.

— Вот ваш жилец и сын! Обе знаете, что натворил! Мириться с таким не можем! Обворовал соседку!

— Она весь город трясет! — вставил Антон, повернувшись лицом, и обе бабы увидели синяки на лице мальчишки. Лидка заорала не своим голосом:

— Это кто ж тебя так избил, сынок?

— Лягавые тыздили! Кодлой! На сапоги взяли!

— Гады! Падлюки проклятые! — запричитала баба.

— Не сдержались ребята! Погорячились. Да оно и понятно. Он их так поливал матом, что заткнуть решили! Однако он грозил переловить всех и разделаться с каждым! Кто простит такое, да еще вору!

— Он вор? А кто Тарасовна? Ее уже домой отпустили! На моем оторвались? Он во всем виноват? — кричала Лидия.

— Да тише ты! Угомонись! Не ори! — цыкнула на нее Тонька и потребовала грубо: — Заткнись! Тебе какое дело до Тарасовны? Об Антошке вспомни!

Лидия осеклась. Умолкла мигом.

— С Тарасовной мы разберемся! Она никуда не денется. Да и доказательств не густо. А вот ваш — не мелочился! Даром, что пацан, но уж украл, так и взрослому потянуться!

— Она для пуза, а я на дорогу собирал. Не последнее стянул. Лишь поделиться заставил! За что в Одессе похвалили б меня! Не снял шкуру с Тарасовны! На этой барухе сала осталось больше, чем на свинье! Я знаю, кого она трясла, кроме Свиридовых. Все засек! Не на халяву всю неделю пас ее! — проговорил Антон.

— Вот как? Это интересно! А доказать сможешь? — спросил начальник.

— Я не сдвинулся, чтоб дарма высвечивать сракатую кобылу! — сопнул носом Антон.

Полковник, не выдержав, рассмеялся.

— Чего же ты хочешь за свои сведения, говори?

— Чтоб отпустили и дали бы мне на дорогу! Не светит мне в Москве канать. К своим смотаюсь! Там — на пароходе дышать буду! И никогда в Москве не покажусь! — сообразил Антон.

— Ишь, шустрый! Много захотел!

— Зато и вам помог! Вы с Тарасовны не одну, все десять шкур спустите за мой накол! Разве не так?

— Ладно, женщины, вы домой идите, а нам, я чувствую, поговорить надо с молодым человеком! Если понадобитесь, вызовем, пригласим! За своего парня не беспокойтесь! Пальцем никто не тронет! Я ручаюсь! — открыл дверь перед женщинами. И, едва они ступили н коридор, захлопнул двери наглухо.

Тонька тут же к Егору пришла, волоча за собой Лидию. Рассказала брату обо всем, поделилась опасениями, что теперь Антошке совсем худо придется.

— Не дергайся! «Зелень» для них нынче — сущая кубышка! На- колы дает. Всех вывернет. Сумел бы только смыться вовремя, пока не размазали его. Кто много знает, тот мало живет. Но этот шкет ушлый! — усмехнулся загадочно и добавил: — В сексоты его сфалу- ют! Это верняк! На всех капать станет!

— Не может быть! — выдохнула Лидка и продолжила: — Уж лучше пусть в Одессу вернется. К дальней родственнице! Иначе убьют его здесь…