Клевета - [14]

Брак оказался бездетным, но с тех пор как детские комнаты его поместья в Хэмптоне заполнились подопечными Гая — так на английский манер произносилось его французское имя Ги, — лорд де Жерве и его жена с головой ушли в заботы о детях. А забот этих было по горло: руководить воспитанием, следить за здоровьем, загодя хлопотать об их выгодном замужестве или женитьбе. И за каждым их шагом незримо следил герцог Ланкастерский: внимание и покровительство детям вассала обещали для него самого обернуться стократной выгодой. В первую очередь это касалось женитьбы племянника де Жерве на Магдален Беллерской.

— Гай? — Гвендолин, оборвав разговор с управляющим, через арку прошла к мужу. Хрупкость и болезненную худобу ее тела еще больше подчеркивало плотно облегающее платье. — Дети уже ушли, Гай?

— Да, возбужденные и галдящие. Бедняга Эдмунд вручил Магдален букетик цветов, но она не оценила его рыцарства и тут же раздала цветы подружкам, так что парнишка оказался в глупом положении.

Гай засмеялся, и как бы случайно, в порыве нежности поймал жену под руку, но оба поняли, что эта рука — для поддержки, хотя ни один не признался бы в этом.

— Интересно, как к ней отнесется герцог? — со вздохом спросила Гвендолин. — Прогуляемся по саду, Гай.

— Сомневаюсь, что он будет особенно переживать из-за ее проблем. — Гай повел жену к воротам. — До сих пор с его стороны не было заметно никакого интереса к ее жизни. Ему удалось уломать папу, и тот готов признать, что между герцогом Ланкастерским до его нынешнего брака и Изольдой де Боргар был заключен брачный контракт, впоследствии расторгнутый, на основании чего все дети, рожденные в этом браке, признаются детьми герцога.

— Но Магдален была зачата уже тогда, когда герцог был женат, — заметила Гвендолин. Тем временем они вышли через калитку в воротах, направляясь к саду.

— Тем не менее в Риме признали Магдален законной дочерью его сиятельства, — ответил ей муж, срывая веточку цветущей яблони. — Деньги затрачены, решение получено.

И он воткнул цветок яблони ей в волосы, видневшиеся из-под белого холщевого чепца.

— Ну вот ты и королева мая, моя драгоценная госпожа, — он нагнулся и поцеловал ее, она нежно прижалась к нему.

— Я знаю, как тебе тяжело, муж мой, — прошептала она ему на ухо. — Мне мучительно лгать тебе, и вся я, видно, преисполнена такого греха, что не могу быть для тебя женой.

— Молчи! Хватит молоть чушь! — она никогда не видела его таким раздраженным и от неожиданности даже отпрянула. — Не надо говорить этого, Гвендолин. Ты жена, о которой я мечтал, и я не потерплю, чтобы ты сомневалась в этом!

— Знаешь, и все же… — она заставила себя произнести вслух то, о чем не решалась говорить долгое время: — Я бы хотела, чтобы ты мог жить, как мужчина. Заведи себе любовницу.

— Молчи! — снова оборвал он ее, ужасаясь как ее словам, так и тому гадкому чувству согласия с ней, которое на мгновение закралось в его душу. Молодой, но уже зрелый мужчина, он последние месяцы безжалостно утруждал свое тело скачками, фехтованием, физической работой, пытаясь отогнать желание близости с женщиной. Долгие месяцы воздержания изнуряли его, хотя он изо всех сил скрывал это от жены, и без того измученной болезнями и угрызениями совести.

— Если ты не хочешь иметь любовницы, — упрямо продолжала она, хотя ее голос упал от чувства беспредельного унижения, — посещай шлюх в развратном доме.

— Я тебе сказал, что не намерен слушать всю эту чушь, — сказал он почти грубо, — и прекрати немедленно!

Осторожно обняв ее, Гай вытер со щек жены горячие слезы.

— Ну хватит, душа моя, хватит! Для меня все эти проблемы не столь уж важны. Они просто ничто в сравнении с твоими мучениями.

— Не так уж и велики мои мучения, — улыбнулась она сквозь слезы. — Я могла бы вполне сносить их, если бы не чувствовала, как страдаешь ты. Но я каждый день молюсь с отцом Бенедиктом, а кроме того, в соседнюю деревню приехала какая-то женщина из Шрузбери, Элфрида говорит, что она просто чудотворица. Завтра я к ней схожу и посоветуюсь.

Гай не испытывал доверия к молитвам или чудотворным способностям странствующей колдуньи, но говорить об этом не стал. Он улыбнулся и поцеловал жену.

— Раз так, то все будет в порядке. Пойдем назад в дом. Дети вот-вот вернутся, и мне надо будет везти эту незаконнорожденную озорницу к ее папаше.

Он говорил тихо и с любовью, и Гвендолин чуть печально улыбнулась. Гай был из тех мужчин, которые любят детей. Из тех мужчин, которые хотели бы иметь своих собственных детей. Но она не смогла и уже не сможет подарить их ему.

Для Магдален это было утро безудержного веселья. Правда, праздник мая в ее отдаленной крепости отмечался очень весело и на нем царила простонародная свобода нравов. Но тогда некому было взять ее в соседнюю деревню, где народ наряжал Майское дерево, и лишь от служанки Эрин она знала, как там бывало весело. Магдален слушала ее рассказы с нескрываемой завистью, и вот сейчас, наконец, она все это увидела наяву, и оказалось, что Эрин ни капельки не привирала. Босые, в венках и гирляндах из первоцвета, ноготков и калужницы девочки водили хоровод вокруг украшенного цветами и ветками шеста, бегали по росистому лугу от мальчишек и подростков, которые пришли сюда из замка и двух окрестных деревень, а бродячие менестрели пели старинные, веселые и непристойные песни о том, как девушки утрачивают невинность.