Клетка - [38]

В кабинет вошла Сара Брантон – покой и свежесть молодости играли на ее лице. На ней было простое белое платье и босоножки. «Красивая девочка, – подумал Кэслейк. – Не жеманится, но и не тушуется, хотя есть в ней что-то… нет, не от бывшей монахини, а от кого же тогда? Наверно, от учительницы в женской школе, которая начинает мечтать о замужестве гораздо раньше, чем о должности директора».

Он представился слегка напыщенно, как и полагалось по роли, отказался от предложенного кофе.

– Я доставляю вам столько хлопот, мистер Кэслейк, – заметила Сара.

– Отнюдь, мисс Брантон, – с улыбкой возразил он. – Сочетаю приятное с полезным. Мне это нравилось всегда, а теперь – особенно. Подошел мой отпуск, вот мистер Гедди и предложил заехать к вам.

– Вы в Португалии впервые?

– Да. И уверен – она придется мне по душе. А сейчас, если позволите, перейдем к делу, и оно, смею утверждать, вас очень обрадует. Вы, конечно, понимаете, что мне известно все… о вашем прошлом, скажем так.

– Конечно. Признаюсь, меня удивило, что отец вздумал обо мне позаботиться. Сказать по правде, мы с ним не ладили никогда.

Раскрыв папку, Кэслейк наградил Сару достаточно сдержанной, по его мнению, улыбкой и снисходительно кивнул: «Ваш отец уже не молод. А с годами люди, мисс Брантон, меняются. Давайте считать, что мой приезд вызван переменами в его душе… желанием наверстать упущенное. Впрочем, нести хорошие вести я рад всегда, чем бы они ни вызывались. А теперь, – он перешел на деловой тон, – позвольте кое-что объяснить».

Кэслейк выложил на маленький столик свои бумаги – документы о переводе виллы на имя Сары, договор о ежегодной ренте, бланк заявления, который Сара должна была заполнить, чтобы получить паспорт, и сказал: «Может быть, вы сфотографируетесь до моего отъезда? Тогда я сам оформлю и вышлю вам паспорт».

Сара сидела, покорно и внимательно слушала. И теперь казалась скорее школьницей, чем учительницей. Она нравилась Кэслейку помимо воли – симпатия к людям, с которыми ему приходится сталкиваться по долгу службы, неизбежно таит опасность. Но иногда ничего нельзя было с собой поделать. Какие-нибудь мужчина или женщина вдруг задевали за живое, и оставалось только надеяться, что с ними ничего страшного не случится. Впрочем, все это, в конце концов, неважно – сантименты выполоть из памяти так же легко, как сорняки с грядки.

Узнав о величине ренты, Сара обрадованно сказала: «Как щедро с его стороны. Но я обойдусь и меньшей суммой, если эта его стесняет. Мне всегда представлялось, что дела у него идут не слишком хорошо».

– Ваши опасения напрасны, мисс Брантон. Ваш отец такое может позволить себе вполне. – Он улыбнулся, чувствуя, что становится напыщенным, как Гедди.

– Родители любят притворяться бедняками. Так они защищаются от расточительства детей. Поверьте, вашего отца эти деньги ничуть не затруднят.

– Надо написать ему.

– Обязательно. – Кэслейк нашел в бумагах листок с напечатанным на машинке текстом и продолжил: – Есть маленький вопрос, касающийся вашей тети, миссис Ринджел Фейнз. Она прислала нам телеграмму с перечнем вещей, дорогих ей как память. Их она хотела бы оставить себе. Боюсь, мне, словно оценщику, придется пройти с вами по дому и убедиться, что они на месте. А копию списка оставить у вас.

Миссис Ринджел Фейнз и впрямь прислала Гедди этот список телеграфом из США, и Куинт, прочитав его после возвращения из Челтнема, склонил голову набок, улыбнулся и произнес: «Нам повезло. Теперь вы узнаете, где ключ от сейфа».

Перечень был короткий. Сара и Кэслейк отправились по дому вместе, начали с первого этажа. Прежде чем подняться на второй, Кэслейк заглянул в список и сказал: «Здесь еще вот что: „Две связки писем от моего покойного мужа. Они в спальне – или в сейфе, или в нижнем ящике комода“. Может быть, мисс Брантон, ключ от сейфа здесь, внизу, и вы прихватите его?»

– Нет, мистер Кэслейк, ключ в спальне в комоде – он с ярлычком. А сейф за книжным шкафом. Там мать хранила драгоценности.

– Понятно. Итак, идем наверх?

Они вошли в спальню. Писем в нижнем ящике комода не оказалось. Сара вынула ключ и показала, как отвести шкаф от стены. Письма лежали в сейфе. Больше там ничего не было. Перед уходом Сара вернула ключ в комод.

На верхнем этаже находилось всего три предмета из списка. Один из них значился как «Гейша с зонтиком». Трехцветный эстамп работы Исикавы Тоенобу. Висит в главной спальне".

Войдя в спальню, Кэслейк сразу понял – она обитаема. У гардероба стоял чемодан. На спинке стула висели поношенная рубашка и пижама, постель была не убрана.

– Извините за беспорядок, – сказала Сара. – Фабрина сюда еще не добралась. Видите ли, у меня гостит очень близкий друг… – Она подошла к сложенному из дикого камня камину, над которым висел эстамп Тоенобу. Равнодушно взглянув на эстамп, – Кэслейк в искусстве ничего не смыслил, – он подумал о «близком друге». Это, без сомнения, Ричард Фарли. Он, видимо, знал, когда придет Кэслейк, и почел за лучшее ненадолго исчезнуть. Поведение Сары, свобода, с которой она расхаживала по комнате, убедила Кэслейка, что между ними ничего нет. Значит, Сара Брантон не из тех, кто запросто скачет из постели в постель. От этого она понравилась Кэслейку еще больше.