Клетка для буйных. Программируемый мальчик. - [51]

19.

… — Я — совершенно неавтономный элемент? — повторил Хлумов, засомневавшись. И тут же со знанием дела подтвердил: — Да, конечно, совершенно неавтономный!

Он выждал паузу и снова повторил эти фразы, будто прислушиваясь к чему-то. Лицо его превратилось из улыбающегося в злое, нахмуренное, потом опять в улыбающееся — и обратно. Четкий механизм его речи разладился.

— Я ведь столько сделал для Всевключа, — в отчаянии пробормотал он. — Столько сделал… — И торопливо добавил, как бы оправдываясь: — Нераспознаваемые коды. Работает программа диагностики: фатальная ошибка.

Токарев мелкими шажками пятился вдоль стены. Он старался не делать резких движений, чтобы не привлекать к себе внимания.

— А тут какой-то пришел! — вдруг закричал Хлумов. — И ему сразу все? Он советником будет, а я… меня, значит, на свалку через несколько лет, как отработанную деталь? — Хлумов пронзил ненавидящим взглядом побелевшего Токарева — тот даже подпрыгнул. — Несправедливость… Какая несправедливость…

Токарев не выдержал. Осторожно подгреб к себе валик с дивана, не отрывая глаз от спятившего приятеля. С Хлумовым происходили стремительные перемены. Он начал дергать плечами, чесаться, у него затряслась челюсть. В комнате отчетливо слышался странный звук — это клацали его зубы.

— Перезапуск не прошел! — заревел Хлумов и схватился руками за голову. — Срочно устранить источник помех!

Некоторое время он раскачивался. Неожиданно замер, медленно поднес ладони к лицу, внимательно посмотрел на них.

— Пр-р-роклятые конкуренты!

Токарев с ужасом увидел, что Хлумов пошел. Явно к нему. По какой-то дуге, заходя со стороны двери, протягивая скрюченные пальцы… Токарев простонал: «А-а-а!», замахнулся диванным валиком и обрушил свое поролоновое оружие на человекообразный автомат. Увы, не попал: тот молниеносно поднырнул и ударил его рукой под колени. Саша свалился на коврик, как срубленная березка. Дальше началась замедленная киносъемка: Токарев обнаружил, что навстречу его лицу движется нога в уличной обуви, причем, быстрее, чем можно заслониться. Различались даже комки грязи на подошве.

А потом мир рухнул — стеной. Больно не было, вокруг громоздились клетки с прилипшими к прутьям студнями, со всех сторон слышалось то ли кваканье, то ли хихиканье. Сверху нависал механизм на двух опорах размером с мальчика. Некоторые детали механизма быстро вращались. Отчаянным усилием Токарев раскрутил в себе вихрь и бросил его во врага — в шаровидную верхнюю часть, похожую на голову робота. Шар дернулся, оттуда выскочило что-то гадкое, липкое, вроде щупальца. Это щупальце мгновенно втянулось в клетку, стоявшую неподалеку…

И все вернулось. Рядом оседал Хлумов, хрипя, хватая руками воздух. Из компьютера сочился дым, пахло жженой пластмассой. Токарев приподнялся. Ломило копчик, пол-лица саднило, зверски кружилась голова. Он дополз до дивана, с трудом сел. Хлумов жалко корчился на полу и постанывал, скребя себя пальцами по груди. «Ударил я его, что ли?» — вяло удивился Токарев. Потом понял. Он впервые вытеснил из человека вещь! Щупальце, изгнанное из Хлумова, это ведь… это была часть компьютера!..

Вскочить не удалось: комната поплыла, погружаясь во тьму.

— Токинг, ты уже придумал, что будем дарить девчонкам на Восьмое марта? — вдруг спросил Хлумов. Голос его был тихим, непривычным.

Саша разом очухался. Какое Восьмое марта, если зима на носу? А Хлумов заныл капризно:

— Да-а, ты умеешь и рисовать, и стихи сочиняешь, а мне только деньги собирать поручают! Нинель башку отвинтит, если подарков на всех не хватит. И зачем мне это надо? Все равно на танцах никто из девчонок со мной не хочет… Издеваются только! Тебе хорошо-о, у тебя Мерецкая есть, и Чернаго тебя от Тугарина защищает! Почему у нас в классе обязательно должны кого-то обижать? Набросятся всей толпой…

Он с трудом приподнялся на локтях, посмотрел на Токарева разбегающимися глазами.

— А-а, сидишь… — и со стуком упал обратно. — Надоела школа, люблю болеть. Возишься дома с компьютером. Хочешь, научу программировать? Вдвоем интересней…

— Хлумов, ты чего, с ума сошел? — в ужасе прошептал Саша. — Может, тебе таблетку какую надо? — Он сглотнул и постарался наполнить голос звуком. — Если ты из-за танцев… так что ж Печкину вчера прогнал? Еще не поздно позвать…

Вместо ответа Хлумов зачихал. Потом закашлял. Кашель плавно перешел в икоту — икота сотрясало тело, и наконец стало ясно, что он уже не икает. Его била крупная дрожь, руки и ноги дергались, лицо посерело.

Токарев рванулся с дивана. Пол предательски ушел из-под ног, к горлу толчком подкатила тошнота. Тогда он опустился на четвереньки и пополз в коридор — к телефону. С первого раза набрать номер не получилось, палец соскакивал с диска. Только со второго…

20.

…дозвонился до «Скорой помощи». Прокричал, что тут одного мальчика крутит конвульсия, а из взрослых в квартире никого нет. Затем дождался врача и под шумок скрылся с места происшествия.

Ему самому было плохо. Слишком уж много сил отнял последний вихрь. На свежем воздухе чуть полегчало, в голове прояснилось. Он сразу попробовал проверить свою способность. И убедился, что все кончено: погасить неоновую рекламу не удалось. Не смог даже увидеть мир вещей. «Теперь-то я точно никого не заинтересую, — безразлично подумал он. — Энергии ни капли не осталось. Куда мне такому, выжатому?»