Клеманс и Огюст: Истинно французская история любви - [7]
— Я не говорю о мужчинах, как и во всем гораздо менее талантливых. Это должно меня только укрепить, мой бедный Огюст.
Это правда. По утрам Клеманс вновь бралась за свое «розовое» перо, описывавшее жизнь в розовом свете, ее снова охватывала жажда к сверхчувствительности и к целомудренным ласкам, и она останавливалась и замирала у пологов альковов, в глубине которых находились ее любимые пастушки и принцы, не разрешавшие ей заглядывать в щелочку, в этот таинственный полумрак.
Мы вошли в предназначенную нам комнату, освещенную какой-то нелепой голой лампочкой, без абажура, без светильника, а просто болтавшейся на шнуре и глядевшей на нас так, как смотрит на голого человека врач. На стене висела картина, и Наполеон, изображенный на ней, смотрел на нас в подзорную трубу, стоя в одиночестве у рва, проходившего вдоль засеянного пшеницей поля. Кровать была так узка, что на ней могло поместиться только три четверти супружеской пары, но никак не целая пара — но мы собрались с силами и перехитрили судьбу. Она еще раз оказалась так добра ко мне, она так щедро меня одарила… Я возблагодарил судьбу за выпавший мне жребий, и, используя лексику нашего секретного словаря (такой словарь, вероятно, есть у всех любовников), я испросил у Всевышнего позволения воспользоваться великим милосердием Клеманс, проявленным ко мне, Огюсту, милосердием, сравнимым с Милосердием Августа.[2]
Какое очарование все же есть у холодных ночей! Ты ворочаешься-ворочаешься под одеялом и в конце концов столь плотно в него заворачиваешься, что превращаешься в кокон, и в таком состоянии тебе снятся самые причудливые, самые «пестрые» сны. Мороз, незаметно подкравшийся к нам на своей серебристой платиновой лошадке, ускорил бег наших сновидений, он возбудил и нас самих. Да, на нас дохнуло холодом, и мы увидели, что в темноте легкий пар от нашего дыхания поднимается вверх в виде то ли музыкальных рожков, то ли труб, слегка покачиваясь, словно эти рожки или трубы чуть-чуть под хмельком, чуть-чуть навеселе; мы лежали, взявшись за руки (моя левая соединилась с ее правой), как мы это делали в реальной, «активной» жизни, когда не спим, а бодрствуем.
— Как бы мне хотелось узнать, какой была первая ночь любви вдовы Леон, — прошептала сквозь сон Клеманс. — Попробуй ее разговорить. Я могу оставить вас одних. Я так живо представляю себе сцену появления представителя торговой фирмы в жалком жилище ее дядюшки. Я так ясно вижу пришедшее в упадок поместье! Ничто не мешает мне описать его столь же тонко и изысканно, столь же лукаво-иронично, сколь это делал в свои лучшие дни бог красноречия Гермес, покровитель торговли, вестник богов, бывший одновременно и покровителем плутов, воров и мошенников. Я представляю себе Луизу-Габриэль-Антуанетту де Ла Шез-Мари, отличавшуюся красотой яблока, затерявшегося среди пламенеющей осенней листвы этих старых яблонь. И вот это яблоко все пряталось и пряталось в пожухлой листве, и вдруг его там углядел глаз грабителя, чужая рука схватила его, сорвала с ветки и сунула в карман, чтобы достать его за ужином.
Я стиснул руку Клеманс и попросил ее замолчать. Я услышал, как из-за перегородки донесся голос вдовы Леон; она что-то бубнила медленно и монотонно.
— Послушай, — сказал я, — она бредит во сне.
Мы вместе подкатились к самой перегородке и прильнули к тонкому дереву, оклеенному обоями, чтобы лучше слышать.
— Да нет же, она не бредит, — прошептала Клеманс, — она читает мою книгу. Тс-с! О, как мне холодно! Укрой меня получше!
Я закутал ее в одеяло, а сверху натянул на нее еще и пуховую перину. Голос, доносившийся до нас из-за перегородки, звучал очень молодо, словно принадлежал не хозяйке гостиницы, а женщине гораздо более юной, читала она так, как читают без подготовки прилежные ученицы у черной школьной доски.
Дорога была обсажена старыми платанами. Казалось, Великий князь заснул на заднем сиденье превосходного сверхкомфортабельного авто. Юная девушка, путешествовавшая автостопом и любезно приглашенная Великим князем в машину, сидела рядом с ним и порой украдкой на него посматривала, но вовсе не седая благородная борода «московита» зачаровала ее, нет, она не могла оторвать глаз от форменной кепки шофера и от его неподвижно застывших широких плеч, видневшихся за опущенным стеклом, отделявшим его от пассажиров. Тонкая струйка пота стекала по его крепкому затылку. Солнце, сиявшее в небе, просвечивало сквозь листву платанов, словно чья-то невидимая рука то раскрывала, то закрывала веер.
— Какая прекрасная погода стоит нынче, — внезапно промолвил Великий князь, словно очнувшись ото сна…
— Начало третьей главы, — прошептала Клеманс. — Она, должно быть, прочла первые две в то время, когда мы с тобой были заняты.
Вдова Леон вдруг умолкла, и мы уже было подумали, что она либо отложила роман, либо заснула и выронила его из рук, но вскоре ее вкрадчивый голос вновь зазвучал в тишине, изредка нарушаемой потрескиванием балок или ступеней.
На лужайке резвились кролики под строгим присмотром павлина, то распускавшего, то складывавшего свой роскошный хвост, проделывавшего это аккуратно и педантично, с видом явного превосходства над своими «подопечными». Лакеи в напудренных париках мелькали с подносами, разнося прохладительные напитки и предлагая их дамам, облаченным в турецкие шальвары.
В сборник вошли новеллы французских писателей последнего пятилетия. Тематическое разнообразие, различие художественной манеры представленных в сборнике произведений, которые переводятся на русский язык впервые, позволит советскому читателю получить более полное представление о современной новеллистике Франции.
В сборник вошли лучшие рассказы и повести о молодежи, появившиеся во Франции за последние 10–15 лет. В нем представлены как классики современной французской литературы, ее старейшины — Р. Гренье, А. Дотель, Э. Вазен, Б. Клавель, Э. Роблес, так и замечательные мастера среднего поколения — Ж.-М. Г. Леклезио, Р. Вриньи, Ж.-М. Робер, а также яркие восходящие звезды — К. Риуа, А. Надо, П. Бессон.Сборник не только рассказывает читателю о том, как живут, что думают, о чем мечтают молодые французы, но и знакомит с живым литературным процессом во Франции наших дней, поскольку в нем участвуют авторы самых разных направлений, традиций и творческих манер.
В книгу вошли произведения известных французских писателей XIX–XX веков. В центре повествования непременно оказывается либо психологическая загадка, либо поразительное и непременно трагическое событие в жизни человека, окутанное к тому же покровом таинственности.Число истинно художественных произведений на эту тему невелико, но они есть и еще будут долго доставлять истинное удовольствие читателям, которых привлекают феномены, происходящие на границе возможного.
В сборник вошли разнообразные, в том числе и впервые переведенные на русский язык, сказки, созданные французскими писателями в XX веке. Представлены бытовые, философские, сатирические, волшебные сказки, сказки о животных.
Лорен Встреча с бывшим, которого вы не видели почти десять лет, никогда не бывает удачной. Столкнуться с бывшим, когда он тебя арестовывает, — это унизительно. Наручники застегиваются на моих запястьях в тот самый момент, когда он обещает ненавидеть меня до последнего вздоха. Я не могу его винить. Он умолял меня не уходить. Он не знает, что уход от него разбил мое сердце так же сильно, как и его. Это было не ради меня. Скорее, это было ради кого-то другого.Гейдж Я уехал из города после того, как ураган «Лорен» разрушил мое сердце.
Она — Голливудская принцесса. Он — ее новый телохранитель. Он не планировал, что она предложит ему секс без обязательств при трудоустройстве. Бизнес официально смешался с удовольствием.Стелла После тяжелого публичного разрыва я зареклась не ходить на свидания. Этот договор меняется, когда мой новый телохранитель входит в парадную дверь. Хадсон совсем не похож на мужчин в этой индустрии. Он черствый, холодный и не хочет проводить со мной ни секунды дольше, чем нужно. Все меняется, когда я начинаю размораживать его ледяной покров и обнаруживаю настоящего мужчину, скрытого внутри.Хадсон Я не хочу иметь ничего общего с голливудской жизнью. То, что мое лицо красуется на обложках журналов, не похоже на приятное времяпрепровождение. Эта работа временная и была предоставлена в качестве одолжения моему брату, который заботится о своей больной жене. Моя проблема? Я узнаю настоящую Стеллу, а не ту женщину, которую показывают по телевизору. Я пытаюсь бороться со своим влечением и сохранять наши отношения профессиональными, пока она не делает предложение: секс, пока я здесь, а потом мы разойдемся в разные стороны. Как я могу отказаться?
Иногда случается так, что в одном теле уживаются сразу несколько личностей. У каждой своя судьба, свои радости и проблемы. Как же решить, какая из них настоящая? Кто здесь друг, а кто враг? Изоляция всё расставит по своим местам. Роман «История болезни» – это продолжение романа «Изоляция». Полюбившейся читателям Чиаре Манчини придётся вернуться в прошлое, отыскать точку, когда её мир раскололся, и постараться собрать его воедино, ведь на кону самое важное – семья. Есть события, на которые мы не можем повлиять, но всегда можно сделать правильный выбор и остаться человеком.
Юная героиня, художница-нонконформистка, бунтующая против самодовольного мещанства окружающего ее мира, приезжает в Стокгольм, город, хорошо известный тем, что здесь собираются молодые бунтари со всей Европы. Совершенно случайно девушка знакомится с молодым преуспевающим бизнесменом.Казалось бы, между ними нет ничего общего. Ведь он олицетворяет то общество, которое героиня не приемлет.И все же…
Лорда Стэмфорда тяготят попытки отца женить его. Фиктивная помолвка — вот выход. Леди Джефриз вполне подходит для этой цели, тем более что и у нее имеется свой интерес. Она во что бы то ни стало хотела вернуть поместье, которое брат проиграл Стэмфорду. Вскоре «жених» с удивлением обнаруживает, что притворяться влюбленным очень приятно…
В книге современной американской писательницы Кристи Кохан рассказывается о непростой судьбе трех наших современниц – американок, о поисках ими своего места в этой грозящей многими опасностями и соблазнами жизни.
Почти все книги Юрия Рытхэу посвящены своему народу - чукчам.Действие романа Рытхэу развертывается с середины тридцатых годов XX ст. В семье чукотского охотника хранится искусно вырезанная из моржовой кости шхуна. Когда-то американский торговец отказался приобрести ее, потребовав удалить с капитанского мостика фигурку чукчи. «Такого никогда не будет!» – заявил он охотнику. Но охотник верил, что его сын Айвангу станет капитаном.Немало испытаний выпадает на долю Айвангу.Но человек не сдается. Он борется за свою мечту, за большую любовь, за счастье людей, живущих вместе с ним.
Ведущий мотив романа, действие которого отнесено к середине XXI века, — пагубность для судьбы конкретной личности и общества в целом запредельного торжества пиартехнологий, развенчивание «грязных» приемов работы публичных политиков и их имиджмейкеров. Автор исследует душевную болезнь «реформаторства» как одно из проявлений фундаментальных пороков современной цивилизации, когда неверные решения одного (или нескольких) людей делают несчастными, отнимают смысл существования у целых стран и народов. Роман «Реформатор» привлекает обилием новой, чрезвычайно любопытной и в основе своей не доступной для массовой аудитории информации, выбором нетрадиционных художественных средств и необычной стилистикой.
У Олега было всё, о чём может мечтать семнадцатилетний парень: признание сверстников, друзья, первая красавица класса – его девушка… и, конечно, футбол, где ему прочили блестящее будущее. Но внезапно случай полностью меняет его жизнь, а заодно помогает осознать цену настоящей дружбы и любви.Для старшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.