Клавдий. Нежданный император - [51]

Короче, Галлия была крупной экономической державой, первой на Западе. Кстати, после своего завоевания она быстро займет место Италии во многих областях. Но ее могущество было подорвано раздробленной политической организацией. Единой Галлии не существовало, были галльские племена, в подавляющем большинстве управляемые по принципу античных полисов. Как и греки, галлы так и не сумели создать длительный союз, несмотря на чувство национальной общности. При таких условиях страна не могла в одиночку сопротивляться германской угрозе. Кстати, именно эта опасность побудила эдуев обратиться за помощью к Цезарю в 58 году до н. э., чтобы выстоять перед нашествием сотен тысяч гельветов, свебов, танктеров и усипетов. Так что не стоит воображать, будто Галлия стала галло-романской только под воздействием силы. В ее интересах было политически интегрироваться в структуру, с которой она и так уже была связана цивилизационно и экономически, чтобы ее не смыло неуправляемым потоком германцев.

Таким образом, римляне завоевали и объединили народы разных обычаев, но с родственными государственными институтами и высоким уровнем развития цивилизации. В итоге старых господ сменили новые, но для этого не пришлось в корне менять политические традиции. Добавьте к этой естественной однородности довольно широкую автономию, предоставленную местным властям, чтобы привязать их к центральной власти, — и вы получите политическую формулу Империи. Только некоторые регионы на периферии еще создавали серьезные проблемы. Там проживали народы, всегда обретавшиеся в удалении от крупных цивилизационных центров: кочевники из Северной Африки, альпийские горцы, иллирийцы, иберийцы, рейнские и дунайские племена. После подчас весьма жестоких конфликтов некоторые из этих народностей интегрируются, как иллирийцы и альпийские племена, или, по меньшей мере, станут верными союзниками, как батавы. Прочие будут частично истреблены и переселены, как астуры и кантабры в Иберии. Другие же, понеся большие потери, всё же останутся непокорными и неуловимыми, как кочевые племена в Северной Африке.

Германия тоже оставалась вдали от крупных цивилизационных центров, хотя и не была такой отсталой, как мы обычно себе воображаем. Но в отличие от периферийных областей, о которых только что упоминалось, она была гораздо более населенной, глубинной и обширной, что усложняло применение военной силы. Использовать дипломатию было не проще. Германские племена не знали постоянных правительств, а жили по системе кланов, в результате чего вокруг тронов возникала чехарда. Когда Тацит говорит о правителях германцев, то сразу добавляет: «насколько можно править германцами». При таких условиях установить надежные дипломатические отношения было невозможно. Не случайно, что Корбулон хотел навязать фризам приличные институты власти. Вести переговоры с царем? Это значило заключать договоры с вождем клана, временно получившим большинство и не обладавшим никакой реальной властью над другими кланами. Нужно было беспрестанно оценивать реальное влияние того или иного вождя на население и взвешивать информацию, поступающую от другого вождя. Ошибка в оценках могла повлечь за собой катастрофические последствия: Вар потерял свои легионы, поверив Арминию, а не Сегесту, а ведь тот его предупреждал о готовящейся ловушке.

Этой хронической нестабильностью и можно объяснить, почему Германия не принимала отношений клиентелы, которые Рим устанавливал на своих границах. Чтобы понимать, о чем идет речь, надо знать, что этот аспект дипломатии строился на понятии «патроната», определяемом римским частным правом. В строгом смысле слова это связь между семьей патрициев и ее «клиентами», то есть людьми, которым она покровительствует. В обмен клиенты служили своему патрону (главе патрицианского семейства), в частности, составляя его электорат. Отсюда выражение «избирательная клиентура». Такой вид социальных отношений, свойственный Риму, распространялся по мере завоеваний. Могущественные роды (gentes) защищали интересы целых полисов, чтобы увеличить собственный политический вес, в частности во время гражданских войн. Таким образом, система, изначально относившаяся к частному праву, незаметно перешла в область публичного права. Оставалось применить ее к окраинным царствам, сохранявшим чисто номинальную независимость. Царь-клиент награждался титулом «друга римского народа» — эта дипломатическая формула своей любезностью маскировала неравенство отношений патрон — клиент. Превратившись в конечном итоге в формулу публичного международного права, патронат сделал Республику, а потом и Империю патроном множества мелких государств и племен.

Окружив себя клиентами, Рим сумел без лишних затрат построить своего рода оборонительный вал. В самом деле, дееспособное государство-клиент не только в одиночку поддерживало внутренний порядок, но и обеспечивало внешнюю безопасность, а то и безопасность близлежащих территорий. Иными словами, это была полиция и погранохрана на самофинансировании, облегчавшая нагрузку на имперские армию и казну. Таким образом, царства-клиенты играли важную стратегическую роль, поскольку в мирное время мощь Рима с их помощью выходила за пределы его границ. А в случае войны между Римом и вражеской державой они превращались в первую линию обороны, пока не подоспеет имперская армия, которой они тогда поставляли вспомогательные войска. Если государство-клиент не справлялось с поддержанием внутреннего порядка, Рим вмешивался, чтобы рассудить конфликтующие стороны. Он восстанавливал на троне царя или возводил на него другого, если считал его более надежным. В конечном итоге, когда существование этих марионеточных государств больше себя не оправдывало (либо они становились неспособны играть свою роль, либо их интеграция уже не представляла сложности), Империя превращала их в провинции и управляла ими напрямую.