Клаудина де Вилла Белла - [6]
Черт бы побрал соловья! (Спрыгивает.) Действительно, кто-то идет! Чтоб тебе в пекло! (Спускается вниз и прячется за деревья; соловей изредка посвистывает.)
Сердце неудержимо влечет меня сюда. Там, наверху, она нередко прогуливается, погруженная в безмятежное ощущение собственного бытия. Божественное место! Все вокруг тебя напоено любовным чувством! Соловьи все еще поют, точно здесь царит вечная весна. А кругом во всех кустах лето уже заставило их умолкнуть. Милый соловей! Друг моего сердца!
Надо его убрать, он никогда не кончит.
Стой!.. Кто здесь?
Кругантино медленно выходит вперед.
(Громким голосом.) Кто здесь?
Острие шпаги!
Только-то?
Дерутся, Педро ранен в правую руку, которая у него опускается; он хватает шпагу левой рукой.
Довольно! Вы ранены.
Вам нужна моя жизнь или кошелек? Говорите! Кошелек можете взять, но за жизнь мою вы еще дорого заплатите.
Ни то, ни другое. (В сторону.) Его голос меня растрогал. (Громко.) Я не разбойник и не убийца.
Зачем же вы на меня напали?
Не будем говорить об этом! Вы истекаете кровью! Примите наши услуги. (Вынимает носовой платок.) Соловей! Соловей!
Что это значит?
Не бойтесь. Ничего!
В чем дело?
Позаботься о раненом.
Взор мой туманится!
Чертовски хлещет для такой царапины!
Осел! Тысячекратный осел! (Ударяет себя по лбу.)
Вы не дон Педро ли будете?
Отведи меня куда-нибудь, где бы я мог прилечь и где бы мне перевязали рану.
Педро! Возлюбленный Клаудины! Отведи его в Сароссу, Баско, в нашу харчевню! Положи его ко мне на постель, Баско!
Ну, ну, мужайтесь, сударь! Идемте!
Уходят.
Ну-с, что же это такое? Черт бы побрал этакие шутки! Бедный Педро! Послушай, шпага! Ты у меня будешь лежать смирно! Я оставлю тебя дома, я брошу тебя в воду!.. И надо же было ему как раз крикнуть: «Кто здесь?» Да еще таким повелительным тоном: «Кто здесь?» Терпеть не могу повелительного тона… И благодаря этому все провалилось, упущен отличнейший случай! Что бы мне раньше перескочить через решетку и оставить этого amoroso и соловья распевать дуэты вдвоем! Вечно человек теряет находчивость, когда она ему больше всего нужна! А ну-ка, авось?.. (Направляется к лестнице.) Дурацкое «авось»! Она давно вернулась в дом и по уши зарылась в постель. Что это? Прислушаемся-ка!
Наверху появляется Гонсало с двумя слугами.
Куда она девалась? Пусть один останется со мной. А вы там обыщите сад! Да глядите в оба, как бы это в конце концов не оказалось просто враками сплетников!
Опять что-то новенькое!
Как будто кто-то прячется внизу за каштаном?
И мне так кажется.
Поймали птичку? Подожди, Педро, подожди! (Отпирает решетку и выходит на лестницу.) Кто там внизу? Эй, кто там?
Из огня да в полымя!
Кто там?
Друг!
Черт бы побрал такого друга, который шатается по ночам вокруг дома, дает повод к сплетням и благодарит таким образом за нашу любовь и дружбу.
Нет, лежи смирно! Что все это значит? Наверно, это отец.
Нет, сударь, это низко с вашей стороны, низко, говорю я вам!
Это уж слишком! (Сбрасывает маску.) Хозяин ли вы замка Вилла Белла или нет, ваше поведение непристойно!
Так вы не Педро?
Кто бы я ни был, вы меня оскорбили, и я требую удовлетворения.
Охотно! Сколь ни досадно мне это приключение.
Довольно, сударь, довольно! Я уже удовлетворен тем, что человек вашего возраста, известный своей храбростью, положением и достоинством, обратил на меня острие своей шпаги. Этим можно было бы загладить и более тяжкие оскорбления.
Вы меня устыдили.
По-видимому, вы приняли меня за другого.
И оскорбил вас, а может быть, своей подозрительностью неповинно оскорбил и того, другого.
Вы назвали его Педро. Это не тот ли приятный молодой приезжий?
Который прибыл сюда из Кастильи.
Именно! Вы думали, что он бродит здесь вокруг?
Я думал… Впрочем, довольно, сударь! Вы никого не видели?
Никого. Любя одиночество, я гулял здесь взад и вперед и предавался тихим размышлениям, когда вам угодно было меня прервать.
Ни слова больше об этом! Я благодарю случай и свою горячность за то, что они доставили мне знакомство с таким храбрым человеком. Разрешите узнать, где вы изволили остановиться?
Недалеко отсюда, в Сароссе.
Еще не поздно, чтобы зайти в дом и чокнуться за продолжение знакомства.
Будь даже полночь, но раз вы разрешаете… Такое угощение достойно паломничества.
Вы очень любезны. Во всяком случае, лошадь, чтоб вернуться домой, к вашим услугам.
«Фауст».Жемчужина немецкой драматургии.Пьеса, не уступающая даже шедеврам Шекспира.Книга, которую — пусть минимально, пусть хотя бы «цитатно» — знает каждый.О ее скрытом, глубинном смысле написаны сотни исследований, однако, читая и перечитывая историю доктора Иоганна Фауста и его спутника, демона Мефистофеля, каждый снова и снова будет находить для себя смысл новый — собственный, уникальный и глубоко личный.
Все знают Гете – великого поэта, драматурга и писателя. Но эта книга открывает его для читателя с совершенно неожиданной стороны – как оригинального ученого, вступившего в научную полемику с самим сэром Исааком Ньютоном!Что представляет собой цвет? Ньютон изучал его с точки зрения его физической природы. Гете же интересует не физическая, а, скорее, физиологическая сторона: как человек воспринимает разнообразные цвета и что на это восприятие влияет? Наблюдения и выводы его, точные и остроумные, и в наши дни представляют огромный интерес.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
«Рейнеке-лис» (1794) — эпическая поэма, блистательное обращение автора к традиции животного эпоса, сложившейся еще в средние века. «Рейнеке-лис» — сатира на феодальное общество. Под масками зверей в поэме выведены представители всех сословий: крупные феодалы в образах медведя, волка, барсука и мелкая сошка — зайцы, куры, петухи, синички. В центре поэмы — хитрый лис, который всегда оставляет в дураках своих врагов и противников.«Рейнеке-лис» — широкая панорама общественной жизни феодальной Германии, произведение, проникнутое неприятием феодально-буржуазных порядков, позволяющих в равной степени терзать народ и державным львам, и свирепым волкам, и хищникам «нового типа», которые умеют обделывать свои делишки не грубой силой, а хитростью и коварством.
«Правила» отчасти отражают театральную практику того времени, отчасти — своеобразную театральную эстетику веймарского классицизма.
«Новелла» знаменует собой наиболее чистый образец новеллистического жанра рассказа о «необыкновенном происшествии», в данном случае выписанном на фоне странно неподвижной природы, представляющей собою как бы подобие эффектной театральной декорации.
Трагедия Гете изображает начальный момент Нидерландской революции XVI века, первой буржуазной революции в Европе.