Клаудина де Вилла Белла - [4]
Уходят.
Сибилла и Кимилла.
Так и лопнула бы от злости! «Останьтесь! Останьтесь!» Думаю — она сказала это нам в насмешку. Она возгордилась, потому что он бегает за ней, как собачонка. «Останьтесь! Останьтесь!» Просто из себя выхожу. А он! Губы распустил, точно школьник! Обезьяна!
Она бог знает что о себе воображает, потому что у нее кругленькое личико и вздернутый носик и потому что она может расплакаться над всякой травкой и муравкой.
И потому что нас сегодня опять впрягли в триумфальную колесницу. Я была в такой ярости…
Мы тоже не лыком шиты, а этот Педро мне даже и не нравится. Скучный, мечтательный малый. Правда он недурно сложен.
И был даже очень учтив, пока эта дура не сбила его с толку! По-моему, он вообще хотел познакомиться с этим домом и настропалил Себастиана, чтоб тот его представил. Когда я повстречалась с ним впервые в Саланке у губернатора, он был галантен, любезен, учтив. Помню еще, как Себастиан дразнил меня им. Теперь Педро стал невыносим.
Просто невозможен! Но я сегодня подцепила рыбку! Только ты меня не выдашь?
Я думала, ты знаешь, что на меня можно положиться, и я наверняка знаю, что ты поможешь мне отомстить Педро и его нежной Дульцинее.
Послушай: по соседству остановился один кавалер. Просто сказать не могу, но это цвет всех кавалеров! Должно быть, богат и знатен: весь его вид говорит за это. Мальчик — оближи пальчик.
Как его зовут? Где он?
Он скрывает свое звание и имя. Люди зовут его доном Кругантино. Пусть зовется как хочет, но подобного ему нет на свете.
Ты его, наверно, позавчера на ярмарке подцепила?
Тс!..
Еще кой-что, Камилла! Ты знаешь, сегодня вечером должен уехать дон Педро, и они будут желать друг другу покойной ночи долгими вздохами и взглядами, точно им предстоит расстаться навеки, за столом будет тихо, и ужин быстро кончится, а как только отец начнет клевать носом в кресле, так моя Клаудиночка упорхнет и прокрадется в сад, чтоб спеть свою песенку луне. Только клянусь, Камилла, это не луне: за этим что-то скрывается!
Ты думаешь?
Дурочка! Знаешь ты там позади террасу с железной решеткой? Плох был бы тот любовник, что не захотел бы стрелой перелететь через нее, чтобы осушить слезы своей прелестнице, которые исторгла у нее целомудренная луна.
И то сказать, она терпеть не может, чтобы ее туда сопровождали.
А я в таких случаях всегда притворяюсь сонной, чтоб вселить в нее уверенность. Но теперь дело должно выйти наружу. Педро скоро уезжает. Тут что-то скрывается. И ужин велено подать очень рано! Нет, это неспроста!
А что, если б нам выследить их?
Нет, это не дело. И показалось бы неблаговидным. Нет, мы расскажем это старику, ну, а тот взбесится, очень уж он дорожит дочкой и своей честью. Пусть сам их и выслеживает.
Только примемся за дело умно, чтоб не выглядело, точно…
Впервые, что ли, мы натравливаем людей друг на друга? Пойдем, прежде чем все сели за стол! Пойдем!
Обе уходят.
КОМНАТА В ПЛОХОЙ СЕЛЬСКОЙ КОРЧМЕ
Трое бродяг стоят вокруг стола и играют в кости. Кругантино со шпагой на боку; в руках лютня с голубым бантом. Он настраивает лютню, расхаживая взад и вперед, и затем поет.
Иди же сюда, Кругантино. Промечи разок!
Не до этого.
Он опять сегодня ни на что не пригоден.
Слуга покорный! Если б я хотел быть на что-нибудь пригоден, я отправился бы в порядочное общество, а не возился бы с таким сбродом, как вы.
Оставь его в покое — он сегодня не в своей тарелке.
Бьюсь об заклад, что он выжидает часа свидания. Куда сегодня? К Альмерии?
Ты угадал.
Нет, этот роман, наверно, кончился. Он длится уже три недели.
Пари, что угадал! К Камилле, которая на последней ярмарке насквозь прострелила ему печенку своими черными глазами.
Я бы тебе посоветовал пойти со мной и посмотреть, ты бы тогда знал наверняка.
Много чести! Нос бы ей поменьше. А так она недурна, если бы не… Боюсь только…
Сдается мне, что ты начинаешь привередничать.
Не хочу больше играть.
И я тоже.
Не стоит играть со своими. Только деньги из кармана в карман перекачиваешь, и больше ни черта.
В особенности когда и денег-то нет.
Если бы ты остался, ты бы тоже потешился с нами.
Что вы затеваете?
Пастор получил сегодня молодого оленя в подарок. Он висит там сзади в кухонной кладовке. Его-то мы и стибрим.
А рога посадим на болванку для парика; болванка с парадным париком стоит в углу. Положитесь на меня! Я чуть не свалил ее намедни, когда мы с кухаркою удалились на консультацию в каморку.
«Фауст».Жемчужина немецкой драматургии.Пьеса, не уступающая даже шедеврам Шекспира.Книга, которую — пусть минимально, пусть хотя бы «цитатно» — знает каждый.О ее скрытом, глубинном смысле написаны сотни исследований, однако, читая и перечитывая историю доктора Иоганна Фауста и его спутника, демона Мефистофеля, каждый снова и снова будет находить для себя смысл новый — собственный, уникальный и глубоко личный.
Все знают Гете – великого поэта, драматурга и писателя. Но эта книга открывает его для читателя с совершенно неожиданной стороны – как оригинального ученого, вступившего в научную полемику с самим сэром Исааком Ньютоном!Что представляет собой цвет? Ньютон изучал его с точки зрения его физической природы. Гете же интересует не физическая, а, скорее, физиологическая сторона: как человек воспринимает разнообразные цвета и что на это восприятие влияет? Наблюдения и выводы его, точные и остроумные, и в наши дни представляют огромный интерес.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
«Рейнеке-лис» (1794) — эпическая поэма, блистательное обращение автора к традиции животного эпоса, сложившейся еще в средние века. «Рейнеке-лис» — сатира на феодальное общество. Под масками зверей в поэме выведены представители всех сословий: крупные феодалы в образах медведя, волка, барсука и мелкая сошка — зайцы, куры, петухи, синички. В центре поэмы — хитрый лис, который всегда оставляет в дураках своих врагов и противников.«Рейнеке-лис» — широкая панорама общественной жизни феодальной Германии, произведение, проникнутое неприятием феодально-буржуазных порядков, позволяющих в равной степени терзать народ и державным львам, и свирепым волкам, и хищникам «нового типа», которые умеют обделывать свои делишки не грубой силой, а хитростью и коварством.
«Правила» отчасти отражают театральную практику того времени, отчасти — своеобразную театральную эстетику веймарского классицизма.
«Новелла» знаменует собой наиболее чистый образец новеллистического жанра рассказа о «необыкновенном происшествии», в данном случае выписанном на фоне странно неподвижной природы, представляющей собою как бы подобие эффектной театральной декорации.
Трагедия Гете изображает начальный момент Нидерландской революции XVI века, первой буржуазной революции в Европе.