Клаудина де Вилла Белла - [11]
Себастиан. Тюремщик.
Посмотрите, не тот ли это, который вам нужен? А то у меня напротив еще есть парочка!
Педро!
Милый друг!
Что это значит? А кто твой товарищ?
Земля, поглоти меня!
Это наваждение! Клаудина?
Горе мне!
Чистейший из ангелов!
Ты так бледна! Клаудина, ты ли это? Клаудина…
Предоставьте меня моему несчастью! Я не хочу больше видеть дневного света, я не хочу видеть никого из вас.
Одно только слово, Педро, одно разумное слово! Как вы сюда попали? У меня в голове мутится.
У меня был маленький поединок, я был ранен в руку, и меня отвели в Сароссу. Дело шло под утро. Я лежал в харчевне на постели и дремал, тут я услышал голос Клаудины, услышал, что она зовет на помощь, бросился вниз и застал ее отбивающейся от какого-то головореза, я хотел ее освободить, и тут нас обоих заперли.
Ну, а ты, милочка?
Не спрашивайте меня!
Ты узнала про несчастье с Педро, и твое доброе сердечко…
Пощади ее! Ее сердце в ужасном смятении.
Я не тебя искал, я искал твоего брата, которого преследовал всю ночь, а теперь мне сказали, что его заперли здесь.
Здесь? Какая мысль пронзила мою душу!
Наверно, это ошибка.
Тот, кто меня ранил, кто покушался на Клаудину, это тот же человек.
Посмотрим. (Зовет.) Тюремщик!
Ваша милость!
Ты говорил еще о двух других. Веди их сюда!
Сейчас, сеньор!
Ах, если б это был он!
Он ранил тебя, ты говоришь?
Ранил и напугал этого ангела! Ах, если б это был мой брат!
Мы простим его. Ах, Педро, если б не… если б я могла чувствовать что-нибудь, кроме своего горя!..
Успокойся, франтик! Дело сильно запуталось! Немножко терпения!
Прежние. Тюремщик. Кругантино. Баско. Приносят стул для Клаудины.
Сеньор, вот достойная пара.
Сеньор Кругантино, вот где мы с вами опять встречаемся. Недавно я видел вас в другом месте.
Без издевательства! Не вашей храбрости я обязан тому, что я здесь.
Так? Тем не менее считаю за большую честь, что вижу здесь сеньора Кругантино. Позвольте узнать, это ваше единственное имя?
На это я вам отвечу, когда вы будете моим судьей, и то, если мне это заблагорассудится.
Ладно! А вас, говорят, зовут Баско?
На сей раз так к услугам вашей милости.
Товарищ сего благородного рыцаря?
А! Старый болтун!
Это вы мне говорите?
Я — узник. Суньте вашу щепетильность в карман. (К Педро.) Перед вами, сударь, я виноват. Сначала я ранил вас ни с того ни с сего, затем я стал причиной вашего ареста. Простите меня!
Охотно, охотно! Я готов тысячу раз простить тебя, раз тебя прощает этот ангел, которого ты напугал. Прощаю тебя, так как искупить этого ты никогда не сможешь.
Не увеличивайте моей вины, мне придется нести ее, как бы тяжела она ни была. Но признайтесь: разве человек, который не привык пасовать перед приключениями, должен выпустить так дешево из рук красавицу, желанную, любимую красавицу, если она одна-одинешенька доверилась ночью защите небес?
Как он меня унизил! Он прав. О, любовь, любовь!
Я счастливейший смертный под солнцем!
А вы думаете, что от всего этого можно так легко отделаться, точно мужик нос рукавом утер! У вас же должна быть совесть.
Сперва судья, теперь духовник.
А если б от меня зависело, то не прочь сделаться и врачом, чтоб слегка вскрыть вам жилу, так только, любопытства ради, чтоб взглянуть, как выглядит благородная кровь.
Благородная кровь, сударь? Благородная кровь? Ваш ястребиный нос, правда, говорит о древнем роде, но и моя кровь не устыдится вашей. Благородная кровь?
Язык бы вырвать тому, кто оскорбит род Кастельвеккио!
Кастельвеккио! Меня предали!
Как надо поступить с тобой? С тобой, который так обесчестил этот благородный дом?
Ко всем чертям!
Или ты не узнаешь Себастиана де Роверо? Или ты больше не Алонсо, который сидел у меня на коленях, который был надеждой отца, надеждой рода, или ты меня не узнаешь?
Себастиан?
Он самый! Тебе бы лучше прежде сквозь землю провалиться, чем услышать, что ты за чудовище!
Будьте великодушны! Я ведь человек.
Оставим прошлое, несчастный! Смотри, что перед тобой! Разве ты не ранил этого благородного юношу, не увлек его возлюбленной, его невесты, из рук отца, который никогда не простит ей этого шага? А теперь ты вверг их в эту темницу как соучастников твоего злодеяния! Его, самого лучшего, самого смелого, самого доброго… твоего брата!
Брата?
Брат! Мой брат!
Педро де Кастельвеккио!
Оставьте меня, прошу вас! Оставьте меня! Сердце мое умеет чувствовать, и то, что волнует вас, трогает и меня. Мой брат! Ужасная мысль, прочь от меня! Я хочу только думать о том, что ты у меня есть, что ты мой брат. Ты здесь, Педро? Мой брат здесь?
«Фауст».Жемчужина немецкой драматургии.Пьеса, не уступающая даже шедеврам Шекспира.Книга, которую — пусть минимально, пусть хотя бы «цитатно» — знает каждый.О ее скрытом, глубинном смысле написаны сотни исследований, однако, читая и перечитывая историю доктора Иоганна Фауста и его спутника, демона Мефистофеля, каждый снова и снова будет находить для себя смысл новый — собственный, уникальный и глубоко личный.
Все знают Гете – великого поэта, драматурга и писателя. Но эта книга открывает его для читателя с совершенно неожиданной стороны – как оригинального ученого, вступившего в научную полемику с самим сэром Исааком Ньютоном!Что представляет собой цвет? Ньютон изучал его с точки зрения его физической природы. Гете же интересует не физическая, а, скорее, физиологическая сторона: как человек воспринимает разнообразные цвета и что на это восприятие влияет? Наблюдения и выводы его, точные и остроумные, и в наши дни представляют огромный интерес.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
«Рейнеке-лис» (1794) — эпическая поэма, блистательное обращение автора к традиции животного эпоса, сложившейся еще в средние века. «Рейнеке-лис» — сатира на феодальное общество. Под масками зверей в поэме выведены представители всех сословий: крупные феодалы в образах медведя, волка, барсука и мелкая сошка — зайцы, куры, петухи, синички. В центре поэмы — хитрый лис, который всегда оставляет в дураках своих врагов и противников.«Рейнеке-лис» — широкая панорама общественной жизни феодальной Германии, произведение, проникнутое неприятием феодально-буржуазных порядков, позволяющих в равной степени терзать народ и державным львам, и свирепым волкам, и хищникам «нового типа», которые умеют обделывать свои делишки не грубой силой, а хитростью и коварством.
«Правила» отчасти отражают театральную практику того времени, отчасти — своеобразную театральную эстетику веймарского классицизма.
«Новелла» знаменует собой наиболее чистый образец новеллистического жанра рассказа о «необыкновенном происшествии», в данном случае выписанном на фоне странно неподвижной природы, представляющей собою как бы подобие эффектной театральной декорации.
Трагедия Гете изображает начальный момент Нидерландской революции XVI века, первой буржуазной революции в Европе.