Клаудиа, или Дети Испании - [199]
— А если не простит? — вдруг серьезно спросил Педро. — Вы же видели, как встретил он весть о… Хуане. С тех пор он вообще отказывается говорить о нем.
— Тогда нам, как и Хуану, остается только погибнуть во славу Испании, — уже серьезно ответил Игнасио.
— Нет, друзья мои, — глядя куда-то внутрь самой себя, сказала Клаудиа, — сердцем я чувствую, что дон Гаспаро гораздо величественнее, чем мы с вами можем себе представить. Я оставлю ему письмо, и, уверена, он правильно поймет нас.
— Итак, сегодня, едва стемнеет, встречаемся у старой мельницы. Каждый верхом и с минимально необходимой экипировкой, — решительно заключил Педро, привыкший всегда действовать стремительно, если решение уже принято. — Да, Игнасио, проверь, вчера Кампанилья хромала на правую заднюю, — напомнил он мальчику.
С этими словами все трое быстро выбежали на улицу, однако, прежде чем разойтись в разные стороны, на мгновение замерли у старого дуба, посаженного, по преданию, еще самим королем Анри и царившего, как патриарх, над всем курдонером замка. Три пары черных глаз пытливо посмотрели друг на друга.
И никто из троих не подозревал о том, что в этот момент в одной из башен замка стоит у окна дон Гаспаро, издали наблюдая за ними. С мудрой и грустной улыбкой смотрел он, как на мгновение клятвенно соединились руки, и как затем все трое поспешно разошлись в разные стороны.
Дон Гаспаро печально вздохнул и отошел от окна. В тот вечер под предлогом важной и неотложной работы он попросил всех разойтись пораньше, а когда наутро ему принесли письмо Клаудии, он только вновь грустно улыбнулся и нераспечатанным положил его в дальний ящик письменного стола.
Глава четвертая. Все пути ведут в Сарагосу
Погода для середины осени стояла слишком сухая и жаркая. Пыль от тысяч ног застилала все вокруг. Само солнце, казалось, закуталось в серый полупрозрачный плащ и, словно смеясь над усталыми людьми, просвечивало сквозь тонкую взвесь то серым, то ядовито-оливковым, то резко-лимонным. Пыль забивала рот, ноздри, глаза, сушила горло, не давала дышать. Аланхэ ехал по обочине проселочной дороги, повязав лицо батистовым платком до самых глаз, и с ужасом думал о том, что испытывают солдаты. До Сарагосы, то есть до глотка воды и некоторого отдыха оставалось еще не меньше часа.
Аланхэ ехал словно в полусне, едва не падая с седла: не выручала даже его удивительная способность не спать сутками. После двух суток непрекращающегося боя остатки полка уже несколько дней были в пути. Дон Гарсия тихо раскачивался в седле, последними остатками сил пытаясь сохранить равновесие, и в его воспаленном мозгу проносились обрывки минувшего.
После объявленного Мюратом перемирия, успокоенный, как и все мадридцы, обещаниями маршала, что будет произведено тщательное следствие столь печального инцидента, и все вопросы решатся мирным путем, он почему-то отправился не к себе на квартиру, а пошел бесцельно шататься по городу. Его мутило от запаха селитры, ноги то и дело скользили в лужах крови, но он все ходил и ходил кругами, в прожженном мундире, с кровоточащей ссадиной на лице. Он опомнился только у домика на улице Сан-Педро. И здесь с графа мгновенно спала вся одурь; у первого же уличного фонтанчика он умылся, оттер руки от пушечной копоти и кое-как поправил мундир. В знакомую комнату он вошел уже прежним, холодным презрительным полковником королевской гвардии. Комната была пуста, и только чуть примятая подушка говорила о том, что все недавно происшедшее здесь ему не приснилось. Обведя сухими глазами бедную обстановку, Аланхэ вдруг глухо простонал и упал на кровать, где всего лишь несколько часов назад лежала убитая девушка.
«А ведь я даже не спросил ее имени и теперь никогда не узнаю, где ее могила», — еще успел горько подумать дон Гарсия и провалился в черный чугунный сон.
Проснулся он от криков на улице. За окнами стояла ночь. Аланхэ осторожно выглянул в окно и увидел, как французский патруль толкает прикладами в спину трех мужчин в обгоревшей от пороха одежде. За ними бежали женщины, пытавшиеся объяснить, что их мужья просто работают на пороховой фабрике и весь день их даже не было в городе. Но солдаты с остервенелыми лицами только толкали пленных все сильнее.
За следующие полчаса, проведенные у окна, Аланхэ увидел сцены и похуже: вели стариков, тащили за косы женщин, волокли связанных мачо из Лавапьес. Неужели девушка, которую он не сумел спасти, спасла его самого, подсознательной мыслью о себе приведя в эту нищую комнату, в тишину, в пустоту, в безопасность? Жгучий стыд охватил его душу, бессильная злоба закипела в сердце, и он понял, что если сейчас же не предпримет хотя бы что-нибудь, то никогда уже больше не сможет считать себя ни испанским грандом, ни полковником королевской гвардии.
Сначала он решил уже знакомым путем выбраться на другую улицу, но потом подумал, что теперь в этом нет никакого смысла и, выждав момент, когда вокруг никого не осталось, вышел. Он шел к гвардейским казармам, уже не думая ни о том, что в этом мундире его схватит первый же встретившийся патруль, ни о том, что казармы, наверняка, уже давно оцеплены. Он шел, потому что надо было идти и потому что идти ему все равно было больше некуда.
О собаках на театрах военных действий.Источник:http://www.zooprice.ru/articles/detail.php?ID=283088http://www.zooprice.ru/articles/detail.php?ID=302487.
Кристель Хелькопф красива, у нее есть жених и интересная работа. Но случайно она узнает, что в годы Второй мировой войны в ее семье жила русская девочка-гувернантка, купленная за шестьдесят марок. Это становится потрясением для молодой и успешной женщины. Она изучает семейные архивы, и они открывают свои страшные тайны. Бросив все, Кристель отправляется в Россию, чтобы отыскать затерявшиеся следы русской девочки. В Петербурге она встречает любовь. Но смогут ли понять друг друга уверенная в себе немка и тридцатилетний русский мужчина?
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.