Классические тексты дзэн - [20]

В не меньшей степени чань-буддизм перенял и тезис о первейшем значении личного опыта, говоря о необходимости само-пестования (цзы сю), само-пробуждения (цзы у), само-исправления (цзы чжэн).

«Ланкаватара-сутра» явилась буквальным техническим пособием по медитации. Тем не менее, тот подход к осмыслению медитации, который предлагал Чань, заметным образом отличался от способов Ланкаватары, о чем мы скажем несколько ниже.

В «Ланкаватара-сутре» были заложены в сжатом виде практически все те аспекты, которые затем получили особое развитие в Чань. Там мы встречаем и учение о «только сердце» или «сердце-основе», т. е. о «Будде внутри себя». Концепция «внезапного просветления» (дунь у) также имеет корни в индийском буддизме. Например, спор о «постепенном» и «внезапном», на основе которого произошло затем разделение на южную и северную школу чань-буддизма, мы встречаем в «Ланкаватара-сутре». А в «Вималакирти-нидреша», которую любил цитировать и вероятно хорошо знал Мацзу есть такие строки: «в тот самый момент он внезапно постиг свою изначальную природу» [6, 541]. И в этом смысле чань-буддизм не изобрел ничего нового, он явился вполне достойным продолжателем ряда аспектов индийского буддизма – он лишь осмыслил их по-новому, выделил из всех остальных многочисленных буддийских категорий.

Загадка первопатриарха Бодхидхармы

Итак, на первый план в учении Чань выходят не столько какие-то философские или тем более религиозные постулаты, но личности конкретных учителей. Именно через них, через их описание Чань сам рассказывает о своей сути. С другой стороны, кардинальную важность приобретает истинная «линия учителей», которая и символизирует собой передачу истинного Знания, и, как следствие, особый интерес представляет сбой фигура человека, которого традиция называет Первопатриархом Чань – Бодхидхарма (кит. Путидамо или Дамо, яп. Дарума).

Бодхидхарма является ключевой и при этом, пожалуй, самой загадочной фигурой не только школы Чань, но и всей буддийской традиции Китая. Он превратился в символ чань-буддизма, стал фигурой скорее знаковой, нежели воплощением некогда жившей реальной личности. До сих пор практически в каждой монашеской келье можно встретить изображения Первопатриарха, при этом особо предпочитают знаменитую картину, где Бодхидхарма на бамбуковом стебле переправляется через море – символ того, как Дамо преодолел «море незнания» и принес свою мудрость людям.

Поразительно, но в образе Бодхидхармы мы видим некого анти-Будду, хотя, разумеется, чань-буддизм никогда не отрицал собственно роли Будды. Но на его место как верховного сакрального владыки, источника милосердия (энь) и благодати (дэ) приходит Бодхидхарма, который формально не является ни бодисаттвой, ни даже ближайшим из архатов. Роль архатов (кит. «алохань» или «лохань», досл. «обладающий заслугами») несколько в другом – это величайшие проповедники, распространяющие и толкующие учение Будды, своеобразные каналы, по которым благодать будд и бодисаттв доходит до человека. Статус Бодхидхармы вообще достаточно странен, и формально его место на иерархической лестнице буддизма находится не очень высоко. Обычно принято перечислять восемнадцать ближайших учеников Будды – архатов, непосредственно слушавших его наставления и являющихся наиболее почитаемыми в буддизме. Число «восемнадцать» стало сакральным для буддизма (впрочем, это связано и с не-буддийской традицией Китая), в частности, на алтаре размещается восемнадцать предметов, в небольших монашеских четках – восемнадцать бусин и т. д. Зал 18 архатов с их скульптурами можно встретить практически в любом буддийском монастыре, однако существуют и другие архаты – обычно называют число 125 или 250, Бодхидхарма входит в число 250 архатов, что по буддийским понятиям, хотя и подчеркивает каноничность его личности, все же не свидетельствует о ее первоочередной важности.

Но в чаньских монастырях происходит как бы «инверсия» святости – Бодхидхарма становится центральной фигурой поклонения. Во многом это объясняется чисто исторической логикой развития китайского буддизма – Будда представляется существом крайне отдаленным, возвышенным над обычным человеком. Происходит «отрыв» божества, вознесение его в предельно высокие и соответственно далекие от человека сферы – этот процесс можно без труда проследить, следуя за всеми изгибами буддийской истории. Более значимыми становятся образы тех, кто осуществляет прямую связь между божественным и профанным – и именно здесь актуализируется образ Бодхидхармы.

Итак, практически все канонические источники чань-буддизма сходятся на том, что именно Бодхидхарма был первооснователем этой школы, хотя ранние работы, как мы уже говорили, и называли иногда первым проповедником Чань Гунабхадру. Тем не менее, именно Бодхидхарма заложил основы учения о «безмолвном просветлении в созерцании» и «очищении сердца через два проникновения и четыре действия».

Каноническая версия утверждает, что суть проповеди Бодхидхармы заключалась в четырех основных постулатах: не опираться на письмена (бу ли вэнь цзы), т. е. не использовать чтение сутр и других книг для достижения просветления; «непосредственно указывать на сердце человека; «взирая на собственную природу, становиться Буддой», т. е. поскольку каждый человек в потенции является Буддой и изначально обладает «природой Будды», следовательно, можно путем медитации «пробудить» эту природу внутри себя; не передавать учение вовне (цзяо вай бе чжуань).