Класс: путеводитель по статусной системе Америки - [5]

Уильям Баррет, в прошлом социалист и редактор американского ежеквартальника «Partisan Review», окидывая взглядом минувшие тридцать лет, заключает: «Бесклассовое общество все больше напоминает утопическую иллюзию. Социалистические страны точно так же выстраивают собственную классовую структуру» ; хотя в этом случае, подчеркивает Баррет, классы в значительной степени основаны на успешности бюрократического выслуживания. «Поскольку мы вынуждены… так или иначе иметь дело с классами, почему бы не дать им расти более естественным образом, сохранять разнообразие и пестроту», характерные для Запада? И раз уж они есть, почему бы не разузнать о них все, что только нам под силу? Пусть тема и щекотлива, но не оставаться же ей навеки покрытой мраком.

Глава 2 Анатомия классов

Никто не знает наверняка, что означает слово «класс». Некоторые, как, например, американский журналист Вэнс Паккард, пытались предложить более объективные термины и говорили о «статусных системах». Последователи социолога Макса Вебера обычно используют слово «класс», когда говорят о количестве денег, которым вы владеете, и о том, какие возможности и какого рода они перед вами открывают; они говорят «статус», когда подразумевают ваш социальный престиж относительно той аудитории, с которой вы имеете дело; наконец, они говорят «партия», когда пытаются измерить, каков объем доступной вам политической власти – иными словами, каков ваш запас прочности перед хамством. Говоря «класс», я имею в виду все три трактовки, но, пожалуй, несколько в большей степени подчеркнул бы «статусный» вариант. Страстно желаю, чтобы слово «каста» прижилось в Соединенных Штатах, – очень уж точно оно передает несгибаемый характер закрепившихся здесь классовых разграничений и трудности, с какими столкнется осмелившийся переместиться – неважно, вверх или вниз – и покинуть место, что вскормило его.

Сколько у нас классов? Простейший ответ – всего два: богатые и бедные, работодатели и работники, землевладельцы и арендаторы, буржуазия и пролетариат. Либо – если судить по манерам, а не по политике с экономикой – есть джентльмены и неотесанные невежи. Когда одного респондента команда социологов спросила, что означает «социальный класс», он ответил: «Это значит, умеете вы себя держать или не умеете». Есть также и «социальное» различие между теми, кто «забавляется» в своих домашних угодьях, и теми, кто и помыслить о подобном не может. Пол Блумберг обращает внимание на «фундаментальный классовый раскол», наблюдаемый сегодня между теми, кто может себе позволить покупку дома – любого, и теми, кто не может себе этого позволить; несколькими ступенями ниже пролегает аналогичный раскол между автовладельцами и теми, кто вынужден зависеть от общественного транспорта и проводить изрядную часть жизни, дожидаясь автобуса. В книге «Класс» британский писатель и юморист Джилли Купер описывает двухпартийную социальную арену, на которой противоборствуют две партии – Партия виновных и Партия недовольных:

По одну сторону – средний и высший классы, испытывающие чувство вины и одолеваемые социальным беспокойством, хотя зачастую они зарабатывают куда меньше, чем рабочие. По другую сторону – рабочий класс, которому телевидение и глянцевые журналы промыли мозги картинками о красивой жизни и который ощущает недовольство, ибо получает слишком маленький кусок пирога11.

В сознании пехотинца Восьмой британской армии, воевавшего в Северной Африке во время Второй мировой войны, было только два класса, которые он весьма красноречиво описал:

Сэр, какой прекрасный способ для мужчины прожить свою жалкую жизнь, не правда ли? Вы слыхали о классовых различиях, сэр? Так вот я вам скажу, что это значит. Это значит, что Виккерс-Армстронг12 рассчитывает на прибыль, хоть и выдаст ее за потери, Черчилль раскуривает новую сигару, «Таймс» рассуждает о свободе и демократии, а я тут в Ливии сижу на заднице, набираю в свой стальной шлем водичку и поливаю товарища, который хлопнулся в обморок. О да, это прекрасная штука, если только тебе повезло очутиться в правильном классе – это чертовски важно, сэр, потому что одному классу достаются все сливки, а другому – все дерьмо.

Перефразируя слова солдата, можно сказать, что вся работа повсюду делится на два вида: опасная и безопасная. Ежегодно 100 тыс. рабочих умирают от болезней или погибают от несчастных случаев, связанных с их работой; 400 тыс. человек становятся инвалидами; 6 млн человек получают травмы. В книге «Рабочее большинство» Эндрю Левисон пишет: «Все подслащенные штампы и благодушные рассуждения о том, что былые классовые различия… уже в прошлом, разлетаются в прах, стоит лишь вспомнить о простом факте: американские рабочие вынуждены мириться с вероятностью серьезной травмы и даже гибели, и это часть их повседневной реальности, а среднему классу такая участь не грозит». Он продолжает:

Представьте… какие бы начались протесты, если бы каждый год в штаб-квартирах корпораций случались аварии вроде тех, что так часто случаются в шахтах, и уносили жизни шестидесяти или семидесяти управленцев. Или представьте, что все банки полны невидимой ядовитой пыли, которая постоянно и неумолимо вызывает рак у менеджеров, клерков, кассиров. Наконец, вообразите себе всеобщий ужас, если бы тысячи университетских профессоров ежегодно непосредственно на рабочем месте теряли слух, пальцы, руки, иногда зрение