Клара д'Элебез застыла в восторге. Как Лия должна гордиться — иметь такого брата! У него руки тонкие, женские, и он смотрит так ласково. Клара смущена. У него улыбка такая, что нельзя понять, не насмехается ли он… Она никогда не забудет, как увидела его в первый раз… Первый вторник месяца— выходной день…
Он был в экипаже — в По — с очень элегантной дамой… О, как она была красива… На ней был розовый капор. Она небрежно откинулась на подушки коляски… Платье было лососинового цвета… Кто она?.. Как узнать?.. Может, это известная дама из Парижа, приехавшая только для того, чтоб ухаживать за Рожером, если он заболеет.
…Поэты должны быть больными и красивые дамы за ними ухаживают… И потом их любят креолки, они читают их стихи в тени огромных цветов… Рожер, может быть, уедет в колонии… Там дают балы… Он встретит девушку, похожую на Лауру… Нет! на меня… Но там ведь смуглые… Фонарь негра будет освещать лес, как в «Поле и Виргинии»… Они повенчаются в церкви, утром… У нее будут голые руки у изгороди шиповника… В поле много голубых кузнечиков…
Завтрак кончился, все идут на террасу. В листве жужжат шмели. Колокол звонит к вечерне. Черные маки увядают на лужайке.
— Дитя мое, — говорит госпожа д'Элебез, — теперь подали кофе и ты можешь пойти за своим альбомом.
Клара д'Элебез идет в свою комнату. Она раскрывает альбом на страничке, где переписаны стихи Рожера. Анютины глазки там засушены. Клара быстро прячет цветок. Но стебель и лепестки, увядая, оставили на бумаге зеленоватый след. Клара пробует стереть его, но это не удается. Она мочит платочек, но пятно только увеличивается. Это как ключи жены Синей Бороды. Она сходит и подает раскрытый альбом Рожеру. Тот улыбается. Все молчат. Рожер читает:
Франсу де-ла-Мирандье по случаю его свадьбы
«О, челн любви стремительный и рьяный
Тебя умчит, умчит в иные страны.
Средь ярких пальм узришь ты новый мир.
Внемли же ныне, о скиталец юный,
Как сердца вздох мои волнует струны —
Таинственный зефир.
Всю жизнь тебе моря любви открыли,
Ты слышишь аромат сладчайших лилий.
И для тебя все зацветает вновь.
О, вождь, забудь народа гнев и бури!
Средь пурпура магнолий и лазури
Отныне славь любовь.
Пусть ярый океан шумит, безбрежный.
На берегу с твоей подругой нежной
Внимай любви речам, любовью полн.
О, слушай голос тайный и стыдливый
Под страстные приливы и отливы,
Под темный рокот волн!
Когда же вспомнишь о родном народе
И о воспетой бардами свободе,
Что нам всего прекрасней и ценней, —
Скажи себе: свобода нам от Бога.
Слагаю я к стопам подруги строгой
Все бури этих дней.
А ныне за тебя подымем чаши,
Тебе, о друг, слова и песни наши.
Ты в явь преображаешь дивный сон,
Тебе поем! Ты на пороге храма
В грядущее глядишь легко и прямо,
Блаженством ослеплен».
— Чудесно!… о! чудесно! — повторяют в один голос госпожа д'Этан и госпожа д'Элебез. Господин д'Элебез важно и строго высказывает жестом одобрение.
Что касается господина д'Астен — он встает, очень взволнованный, и, протягивая руку Рожеру, заявляет:
— Молодой человек, я не разделяю ваших идей! Мое время прошло. Но позвольте сказать вам, что вы далеко пойдете.
Рожер Фошерез встает. Он слегка смущен. Он отдал альбом Кларе и глядит в окно на цепь холмов. Далекое пение вечерни доходит до террасы. И в далеких деревнях отвечают колокола.
Клара д'Элебез ничего не сказала. Никогда в жизни она не была так сладко взволнована, кроме дня первого причастия. Но тогда ее радость была отравлена сомнениями. Она вспоминает, что, идя в церковь, она боялась того, что выпила ночью стакан воды. Она рассказала об этом матери, та, улыбаясь, отослала ее к духовнику. Священник ее успокоил. Она видит этот святой день. Это было пять лет тому назад. На ней было белое тюлевое платьице и венок из белых роз. В свой молитвенник, оправленный слоновой костью, она вложила благочестивые картинки, подаренные подругами. На обороте картинок надписи: «Дорогой Кларе на память о самом лучшем дне нашей жизни». «Моей нежной подруге Кларе д'Элебез, вместе навеки». «Моей любимой Кларе на память о счастливом дне». На картинах изображены: пылающее сердце, святые в лучах дивного солнца, Богоматерь, которая держит младенца Иисуса и голой ногой прижимает змея-искусителя, коленопреклоненные причастницы и наверху Святые Дары.
…Я была в белом, — говорит себе Клара. — В белом бывают в день первого причастия и еще в день венчания.
Сегодня Клара счастлива. История дяди Иоахима и Лауры скрылась в тумане, она ей кажется тяжелым сном. Она относит альбом и возвращается на террасу. Переходят в гостиную, там Рожер голосом, полным чувства, аккомпанируя себе на гитаре, поет новый романс Лоиза Пиже «Когда ты вернешься».
Слуга приходит доложить, что собака найдена и в конюшне и что чемодан с вещами господина Рожера тоже привезен. Его семья послала ему все необходимое. Господин д'Элебез провожает молодого поэта в комнату, ему предназначенную, и говорит:
— Дорогой Рожер, располагайте временем, как хотите.
— Спасибо. Мне надо написать несколько писем.
— Вы найдете здесь все, что надо…
К обеду выходит Рожер. Он в зеленом фраке, обтягивающем его стройный стан. Разговор идет о завтрашней охоте. Решено, что Клара д'Элебез тоже поедет. Ее посадят где-нибудь в тени, чтоб она не переутомилась.
