Клановое фэнтези. Руны Возмездия - [4]

Чудовище лениво моргнуло, однако тут же пришло в себя. Оно яростно тряхнуло головой, пытаясь сбросить противника. Из широко открытой пасти повалили густой убийственный смог. Кирилл, будто отчаянный наездник, вознамерившийся обкатать гигантское дикое животное, метался, как угорелый, с шипа на шип, уворачиваясь от ядовитого облачка. А чтоб не слететь с шершавой драконьей башки, волшебник приклеил к рукам и ногам точечные заклятия Липкости. Эти заклятия обращали всё, к чему прикасались конечности молодого мага, в тягучий клей, в том числе и дубленую кожу дьявоглота. Самому чудищу такая процедура по вкусу явно не пришлась. Его огромная голова вмиг покрылась липучими пятнами ожогов. Монстр взревел от боли, точно доисторический динозавр, разом позабыл про испускание отпугивающего ядовитого пара. Почуяв беззащитность врага, Кирилл тут же воспользовался предоставленным шансом, перекатился на самый край живой глыбы, бесстрашно пристроился на кончике пасти, разлегся наглым образом прямо на широченных ноздрях и сунул в рот дракону пустые ножны из-под меча отверстием вниз. Быстрой скороговоркой парень протараторил: «Зубки-скорлупки, хотите погулять? Выйти за околицу, выстроиться в ряд? Прыгайте гурьбою, дружный мой отряд, к новому хозяину в ножны под заклад». И… – у Ули чуть глаз не выпал! – блестящие клыки боевого чудища, оставив свои законные гнезда, добровольно перекочевали в магическую полость, словно их всосал туда могучий таинственный насос. Зачарованные ножны раздулись при этом, распухли до неприличия, приняв, по сути, форму широкого ведра. А в нем, как грибочки в садочке, мирно побрякивали «зубки-скорлупки». Ошарашенный дьявоглот, ничего не понимая, ворочал туда-сюда безоружной головой, тоскливо мычал, как некормленый бычок, и, казалось, пытался, напрягая глаза, заглянуть самому себе в пасть. Но ничего путного из этого у него, ясно дело, не получалось. Разумеется, чудище сразу же ощутило непривычную пустоту меж челюстями и, вероятно, хотело выяснить поточнее, что именно там стряслось.

А художества деревенского волхва на этом не закончились.

Кирилл подхватил футляр с костяшками под мышку, выставил его перед собой наподобие ружья. Ножны в руках волшебника тут же сузились, округлились, вытянулись в аккуратный длинный ствол. Вот из него-то, словно из многозарядного мушкета, и открыл огонь неутомимый чародей. Бу-бух! Далекое эхо отозвалось за стеной кустарника: пу-тух-х… И снова: Бу-бух!.. Пу-тух-х… Бу-бух!.. Пу-тух-х… На каждый выстрел магический пистоль подпрыгивал в пальцах кудесника, будто артиллерийское дальнобойное орудие, рвался так, что чуть не выскакивал из рук. Бу-бух!.. Пу-тух-х… Бу-бух!.. Пу-тух-х… Кирилла швыряло отдачей во все стороны: туда, обратно. Спасали только липучки.

Вероятно, парень с самого начала догадался, что зубы дьявоглота, так же, как и шипы, являются полномочными уникальными артефактами Иномирья, способными пробить любую преграду, вспороть любую обшивку – особенно, если ими пальнуть из ружья, точно картечью. И надежда молодого воина полностью оправдалась. Чудо-снарядам цены не было. Даже знаменитая драконья бронь не смогла перед ними устоять. Кирилл уже успел продырявить у себя под ногами шкуру монстра в нескольких местах.

Раненый дьявоглот истошно ревел, орал – Уа-а! Уа-а! – трубил во всю глотку – У-у!!! – метался по каменной площадке, разбрасывал в припадке своих партнеров, как щенят, вставал на дыбы, заваливался на спину и вновь подскакивал, как ужаленный. Однако скинуть наездника ему так и не удалось. Липучки держались на славу.

Кирилл всё время из любого положения, как заведенный, продолжал стрелять. Бу-бух!.. пу-тух-х… пу-тух-х… Бу-бух!.. пу-тух-х… пу-тух-х… Целился он прежде всего, конечно, в глаз, кратчайший путь к мозгу. Такой удар сразил бы чудище наповал. Но зрачки дьявоглота, точно взбесившаяся сырая яичница, перемещались по морде туда-сюда, сюда-туда, постоянно уходили от поражения. Наконец боец изловчился зажать одну из дрожащих выпуклостей между собственными ступнями, чтоб никуда не сбежала, и, наклонившись, пальнул из мушкета по мутному кругляку в упор. Бу-бух!.. На сей раз эхо получилось каким-то смятым, скомканным: птх… Выстрел достиг цели.

Крик дьявоглота резко оборвался: Уап-х. Гигантская туша покачнулась, на мгновение замерла в неопределенном равновесии и… замертво рухнула всей массой на камни. Кирилл в самый последний момент, перед землей сорвался с макушки монстра, кубарем откатился на несколько саженей в сторону, поднялся на ноги.

И вовремя. На него во весь опор уже несся разъяренный дьявоглот. Очевидно, жаждал мести за поруганного друга – раздавить обидчика в лепешку, стереть в порошок. Выпуклые глазищи зверя горели первобытной злостью. Но набирать подобную скорость в ближнем бою опрометчиво. Она лишает маневра – только вперед и никуда более. Человек успел среагировать, отскочил вбок, развернулся, вскинул смертоносное орудие. На сей раз серия выстрелов слилась в единую дробную трель: Бу-бу! Бу-бух! Тру-ду! Ду-дух! Эхо торопливо отбарабанило: тр-тр-тр-тр.

Затяжной очередью клыкастых снарядов нападавшему дьявоглоту напрочь срезало кончик хвоста длиною в человеческий рост. Кровоточащий обрубок плоти венчал острый раздвоенный шип – самый ядовитый из всех отростков чудища. Не обращая внимания на кровотопотерю, кусок хвоста, изгибаясь на манер гусеницы, медленно пополз к материнскому туловищу.