Клан - моё государство 3. - [40]

– Случай?

– Хочешь знать о наличии гарантий?

– Примерно.

– Я им налью топлива, и они меня, скажем в тумане, ну или волна большая, не заметят. Мимо пройдут.

– А честный попадётся, не все ведь в дерьме.

– Паш, ему же не видно, где контрабанда. Для честного я запасусь документами. Пусть он будет нищим, коль ему так хочется.

– С документами что, не задержит?

– Нет. Права такого у него нет. Он задержать может только в случае обнаружения явной контрабанды.

– А он запрос пошлёт на проверку бумаг?

– Нет. Такое исключено.

– Почему?

– Кто и где их проверять станет? Смеёшься, что ли? Да у него средств проверить под рукой нет. Он может только радио дать на материк, на базу то есть. Так ему ответят, чтобы он самоуправством не занимался.

– Значит, на базе у тебя свой человек страхует,- высказал догадку Апонко.

– Никто меня не страхует. Меня система страхует. Чтобы проверить, надо звонить. И не просто, а по спецсвязи. Допустим, там сидит честный человек и дал согласно запроса командира пограничного корабля делу ход, то есть, послал запрос в порт приписки торгового судна, на котором я тащу контрабанду. И что? Ничего. Информация тоже поступит военным, которым придётся связываться с гражданской частью морского порта. Только и там никто толком ничего не сможет ответить, где их посудина. Ответят, что она на фрахте у того то, а фрахтовщик имеет офис в Конго или Мали, иди его сыщи и выпытай: куда, какой, и почему он возит груз. Усерешься искать, Паш.

– Для чего они тогда тебя в море останавливали?

– Не они меня, а ты меня. Честный подходит, проверит бумаги, смотровая обшарит судно, и я свободен. Ему надо у меня найти что? Доллары, золото, оружие, наркотики, взрывчатку. Но я, Паша, этого не везу. Мужик с головой подходит, как правило, если нет качки, говорит: "братишки выручайте родной флот, со стыда сгораю, но кто ещё поможет, как не вы. Бросьте гвардейскому брату пару тонн соляра". Осматривать при этом не станет. Пока мы ему качаем солярку, он осведомится для приличия, куда и что. Главное много не лить, но и жаться не надо. Для этого надо знать, сколько ему налили на выходе в море. Математика бесхитростная.

– Зачем же их тогда страна содержит?

– Вот этот вопрос не ко мне. Его можешь сам себе задать. Или, вон, хоть Андрею, которого родная страна на кровные обманула, что он потом и кровью с риском заработал. Кто налоги платит, тот пусть этим интересуется. Я своими налогами живу, до ваших, государственных, мне дела нет. Иной раз мне грустно бывает, чтобы ты знал, как говорят в Одессе. Знаешь почему?

– Нет. Поведай.

– Что честному я даже топлива предложить не могу. Мне взаимная вежливость не позволяет. А из-за его честности весь экипаж будет иметь язву. Матросику ведь три года в железке этой торчать. Ясно, почему язву?

– Вполне.

– То-то.

– Так понимаю, весь процесс на чистой психологии?

– Исключительно. Живой с живым всегда найдут тему для беседы. Это мёртвый напарником быть не может в диалоге и договорённостях.

– И здесь мне тебя не поддеть!

– Нет,- замотал головой Жух.- Руки коротки.

– Где зайти, с какого края? Совет дай?

– Вы были на береговой погранзаставе?

– Да.

– Эти вопросы задавали?

– Задавили.

– Что вам ответили?

– Ни да, ни нет. Уклончиво.

– Сослались на что?

– На протяжённую полосу охраны, недостаток людей, топлива. Словом мелочей существенных много.

– А на погранзаставу вы как попали?- спросил Жух.

– Это значения не имеет.

– Вот этот вопрос и осветим, если есть желание.

– Давай.

– Как вы там оказались проверить просто.

– Пробуй.

– Прилетели вертушкой. Это раз. На борт вас не регистрировали. Это два. На какую заставу садились выяснить пара пустяков. Это три. Начальнику заставы вы должны были передать либо письмо, либо записку от знакомого вашего, который вас на вертолёт определил, иначе вас пограничник задержал бы и первой же вертушкой отправил обратно, не возбуждая дела. Выходит, что начальник заставы друг вашего протеже. Это четыре. Значит, ваш друг в весе. Он либо служит, либо служил. В любом случае без письма не обошлось.

– Ты близок к истине.

– Я знаю, что вы уже списаны из войск и имеете на руках паспорта, а не корочки, что создаёт сложности. Получается, что вам помог кто-то уже списавшийся на гражданку в отставку. Продолжающий служить на такой шаг пойти не захотел бы.

– И это в цель.

– Знакомый ваш обитает в Николаевске и служил когда-то в погранвойсках, у остальных нет доступа. В каких служил, "морских" или "сухих" частях погранвойск, судить не берусь. Скажем, что легло поровну.

– Согласен.

– Теперь просматриваем список всех уволившихся и осевших на житьё-бытьё тут. До подполковника не беру, они не весят. Есть четыре фамилии, из которых один неизлечимо болен, умер двое суток назад по причине белокровия. Он хватанул дозу радиации где-то. Остаются трое, друг мой, Паша.

– Назови фамилии.

– Могу, но не сделаю этого.

– Конечно, это тебя сразу светит.

– Нет. Просто вы от него моё имя не получили, так с какой мне стати его закладывать, даже если он ваш знакомый, и информация эта никуда не пойдёт. Резон?

– Вполне.

– Сейчас согреем до кипятка,- Жух встал и подвинул чайник на середину печи.