Клан - моё государство 2. - [43]

– Скорее, спутник нашей ветви,- сказал Левко.

– На параллельную ветвь намекаешь?- осведомился Евстефеев,- или на пропавшего неандертальца?

– Неандерталец считается только ветвью вымершей или сошедшей с арены, это как вам угодно. Он умел то же, что и наш предок. Развит был довольно прилично, судя по ископаемым черепам. Такой же прямоходящий разбойник. Хоть его научные дяди списали, я считаю, что он ассимилировался на каком-то этапе с сапиенс нашего предка, на что есть у меня идея одна, но Сашка говорит – чушь, но и опровергнуть не в состоянии. Ссылается на то, что данных мол нет. Иети – явный гуманоид. Не думаю, что только наши предки слезли с деревьев. Много видов и подвидов удостоились такого в своём развитии, только добрались почему-то одни мы. Вон, в Китае находят много костей великанов гуманоидного происхождения, но не дожил из них никто. Может, иети – его потомок, только уменьшивший размеры в ходе эволюции. А может, некий вид позже нас спустился на землю и не успел нормально пройти, дорога оказалась занятой, и его, бедолагу, сдвинули на задворки, в глухие и недоступные места, где он и затаился в спасительной тишине,- Левко зевнул и продолжил:- Но и туда народ потащился.

– Ты следы объясни, которые появляются неожиданно и исчезают так же,- поддел его Максим.-Теории строить проще.

– Я что, разве сказал, что всё знаю?- вопросительно скривил губы Левко.- А следы такие я видел, что с того. Они только тут есть хитрые, а больше информации о том, что они берутся из ниоткуда и пропадают в никуда, в мире нет. Про гуманоида можно говорить, что он замечен на всех континентах, кроме Африки и Австралии, ещё можно в отношении Новой Зеландии точно сказать, что там его нет.

– Потому, что в Африке с обезьянами путают, их ведь там много,- возразил Максим.

– А тут у нас с медведем,- саркастически передразнил его Левко.

– Ну тебя, баламут,- отмахнулся Максим.- Так подколоть хотел – вывернулся.

– Сам на сучок не сядь, подкольщик,- дал ему совет Левко.- Я до главного не дошёл.

– Тогда молчу, а то ещё и, правда, попадусь,- Максим кивнул, давая понять, что больше перебивать не станет.

– Я так понимаю,- вступил в диалог Евстефеев,- что вы почему-то увязываете нас именно с этим существом, пропавшим с исторической арены,- неандертальцем.

– Абсолютно верно. Кровь у него, ясное дело, не чёрная и не белая, такая же, как наша, красная. Неандертальцев много было, судя по находкам, и у найденных останков такой же генный набор, что и у нас. Они с нашим предком безусловно скрещивались в далёком прошлом, хоть различия физического характера просматриваются невооружённым глазом. Однако, гены такая вещь, что доминирует непостижимым образом что-то весьма интересное, проявляясь самым оригинальным способом. То так, то так,- Левко покрутил рукой.

– Мне понятно, куда вы клоните. Хотите сверхспособности отдельных людей подцепить на эту мнимую связь,- Евстефеев цокнул языком.

– Не знаю, как у вас, но у меня отвращения по этому поводу нет,- и Левко пустился хохотать.

Его поддержал внимательно слушавший разговор Панфилов, а потом уже все стали смеяться. Сквозь смех Панфилов произнёс:

– Ты, Василий, хоть как теперь оправдывайся, но он попал точно в цель.

– Ладно, ладно, есть грех такой, с кем не бывает, тут действительно, как мать-природа повернёт, кому куда вылезет,- мотая головой, сказал Евстефеев, принимая огонь на себя. Он был от рождения жутко волосат, просто неописуемо, что доставляло ему немало неудобств.- Кандальник он у вас, Александр. Уж очень умный.

– Тоже от природы досталось в наследство,- ответил Сашка.

– А следы в самом деле ниоткуда и в никуда?- спросил Панфилов.- На все сто процентов?

Левко пожал плечами. За него ответил Сашка.

– В ряде случаев – на все сто. Зависит от почвы, по которой топал. Зимой не встречаются совсем. Вам, к примеру, на камне и видно не будет, а собака чует, по запаху след ведёт. Я в молодости лесного пса имел, так он такие следы стороной обходил, если сам. Со мной вместе шёл, но видно было по нему, что страх его донимает сильно, до дрожи, а в тайге его напугать – силы нет. Дури у меня много было, так я его по этим следам заставлял ходить. Следы эти, как правило, суточной давности, свежие – редкость. Однажды попался свежий, и мы безостановочно по ним часа два бегом гнали. Это при том, что они короткие почти всегда, до километра, больше километра – редки. Удача улыбнулась, и мы за ним припустили вдогонку. У пса после этой гонки часов шесть шерсть дыбом стояла, я его и успокаивал, и приглаживал, ничего не помогало. Догнать не смогли. Ушёл этот некто на Юзино болото, вы не местные, не в курсе. Это самое гнилое во всей округе местечко, которое любой зверь стороной обходит. Так вот, выскочили мы к болоту, следы огромные, вес, видно, соответствующий, в торфянике дыры размером с восьмидесятилитровую бочку, водой не скрыты, но набираются на глазах. Я посчитал, вышло, что минут пять мы припозднились. Ну, на болото топать я не решился, быстро выбрал с краю лесину, залез на неё, чтобы хоть краем глаза увидеть, ан-нет. Метров сто – ямы, и дальше пусто. Слез я и таки прополз эти сто метров, чтобы удостовериться окончательно, что они исчезли. Точно, пропали. Взяли и улетучились. Я одному уфологу про этот случай рассказал, так он два варианта предположил. Первый – это робот. Летел, сел, пошёл, взлетел и до свиданья. Второй -летающий гуманоид. Вопрос: человек может летать? Да, может. Я сам лично видел. Правда, при определённых состояниях транса, но факт имеет место. Вот у этого гуманоида возможно и развито оно до уровня жизненной необходимости, то есть период полёта – есть фаза жизнедеятельности, а пока идёт – спит. Возможно и наоборот. Мне второй больше импонирует.