Клан - моё государство 2. - [13]

– Это верно. Я Левко не наукам учу, он всё, что надо, сам прочтёт. Учу пониманию, точности определений, смысловым гибким восприятиям мира, духу. Знаете, как наши древние предки говорили: уму – разуму. Прекрасное слово – разум. Умный исполнитель – это и есть разум. Вот мы – что-то собранное из множества разумов. Когда один всех ведёт, а остальные слепо за ним прутся, хоть тресни – толку не будет. И если группа, партия – всё равно бедлам. А вот когда все сообща вместе двигаются – при хаосе, вроде, но идут – можно быть уверенным, что дойдут. В данный момент мы локальные задачи решаем, до глобальных ещё далеко. Что впереди по курсу – я не знаю. Вот так, Ефимович. Этот же карлик – Горбачёв – со своими подельниками и куриными мозгами вздумал огромную страну переустроить по своему желанию, по прихоти своей, при этом не заботясь о подрастающем поколении; не вложив в них сейчас, сию минуту, ты обречён. За это ему по голове его бестолковой и трахнут. И поделом.

Причалили рыбаки. Подошёл Мик и забрал лампу. Сашка поднялся и двинулся помогать. Гунько быстро намотал портянки и устремился следом.

– Вот это рыбалка,- громко кричал взбудораженный Евстефеев.- Два раза только завели бредень, а уже некуда ложить.

– Лодка маленькая,- сказал Гунько, глядя, что борта черпают воду.- Где же вы сидели?

– В воздухе,- радостно махая руками, как пропеллерами, объяснил Евстефеев.

Выгружали полчаса, после чего вернулись к костру греть замёрзшие руки.

– Мне надо выпить,- Евстефеев полез в рюкзак за бутылкой.- Кто имеет желание – присоединяйтесь,- предложил он, откупоривая.

На сто грамм согласились все, кроме Левко.

– Пойду закину перемёты,- сказал Сашка.- Самое время,- и исчез в темноте.

Мик подал Евстефееву и Гунько спальные мешки, а сам, прихватив такой же, поднялся на обрыв, где и расположился.

– Павлович, приходил медведь по твоего тайменя,- укладываясь, стал рассказывать Гунько.- Подпалили ему шкуру.

– Я слышал, как он ревел. Мне ребята сказали, что, видно, пойман был с поличным. Так ему и надо,- Евстефеев влез в спальный мешок и застегнул молнию до половины.

Вернулся Сашка и сунул руки в огонь.

– Александр,- позвал шёпотом Гунько.- Вы не против продолжить тему разговора?

– Если спать не хочется – можно,- согласился Сашка.- Только говорите нормально. Мои не проснутся, даже если ядерный взрыв ухнет. На пятьдесят километров вокруг нас нет ни души,- Сашка подгрёб угли и вкатил в них большую корягу, после чего раскатал спальник рядом с Гунько и влез в него.

– Я кратко поведал Павловичу то, о чём мы с вами говорили. Школы имею в виду,- начал Гунько.- Девочек тоже берёте?

– Нет. Психология мешает. У слабого пола отсутствует индекс обучения. До пяти-семи лет равный уровень восприятия и усвоения материала, даже большие успехи, чем у мальчиков, а потом вдруг исчезают целые блоки информативные из памяти. Мы исследования провели и выяснили, что к моменту полового созревания что-то накрывает имеющийся уже материал или отодвигает в сторону. Что именно – не удалось определить, но сошлись на том, что это поэтика души. Рождается природная эмоциональность, она и мешает им нормально усваивать программу. Так что женщин мы не используем.

Гунько задумался на время и спросил:

– А отсутствие семьи не влияет? Ведь мать и отец – это большая часть будущего индивида.

– Спорный вопрос. Мы из них не камикадзе готовим, а обычных людей. Вот вы росли, и я уверен, что ни мать, ни отец вашим воспитанием особо не занимались. Правда, вы знали, что они у вас есть, что они рядом, заботятся о вас. Порой пожурят, вылупит батя иной раз за проказы – это для пользы, и на этом наука воспитания заканчивалась.

– Пожалуй, вы правы,- поддержал Сашку Евстефеев.

– Нашим родителям было не до нас. Нынешние родители на школу и вузы полагаются, а кто и чему учит – догадаться не трудно.

– Двор, улица, компания. Это основные учителя. Сомнительные и беспардонные. По уровню знаний – ноль, степень обучения одна – до тюрьмы. В лагере другие учителя: жадный до денег охранник с синим от пьянства носом и более опытные по срокам отсидки сокамерники, которые могут научить только одному – как снова сесть,- Сашка плюнул в костёр.- Семья даёт человеку определённый, сравнительно, рацион питания. Последнее время не во всех семьях нормальный, кстати. Также социально-бытовую грамотность, передаваемую тебе родителями, а чаще бабушками и дедушками, если они есть. Вот и всё, что может дать семья. Мы определили роль семьи в жизни молодого человека, как беззнаковую, но только в спокойной семье с нормальным достатком. Всё, что выше среднего достатка – зло, таких семей в Союзе очень мало. Как правило, это элита. Всё, что ниже среднего достатка – тоже зло. Это остальная, кроме элиты, часть населения. И получаются одни минусы, ибо семей, где показатель нулевой, ещё меньше, чем элитарных.

– Да,- сказал Гунько.-Я, лично, по своим внукам смотрю. Что из них выйдет?- он сделал неопределённый жест рукой.

– Вы правы,- высказался Евстефеев

– Александр, а вот пять языков – это не многовато?- Гунько всё никак не мог поверить, что это где-то существует – знание пяти языков к шести годам.