Клан - [33]

Завтра, решила она, повторяя мантру, которая не давала сойти с ума. Завтра будет лучше.

Ее окликнул Чет, и она обошла стойку, чтобы взять следующий заказ. Четыре тарелки, в каждой столько холестерина, что убил бы лошадь, и это еще клиенты не украсили жареную картошку кетчупом, солью, уксусом и всем, что найдут, чтобы окончательно подавить вкус. От одного запаха ее желудок сделал кульбит. Она завернула ножи и вилки в салфетки, затем мастерски подхватила тарелки обеими руками и направилась к столику Тая.

– Ах, как пахнет, – сказал один из мужчин и потер ладони. – Умираю с голоду.

И, пока остальные благодарно кивали или вежливо улыбались – голод напомнил о манерах, которым учила мама, – Тай, оказавшийся вплотную к ней, пока она расставляла тарелки, продолжал буравить ее взглядом. Если он действительно затаил обиду, как предполагала Марша, теперь ему ничего не мешало перевести ее в насилие. Она практически подставилась, и он бы успел нанести немалый ущерб, прежде чем кто-нибудь опомнится.

– Что-то хочешь мне сказать, Тай? – спросила она тихо, положив салфетку с ножами и вилками.

– Просто смотрю на твой фингал под глазом, – ответил он спокойным голосом.

Его интонация сбила ее с толку. В ней звучала практически забота, будто он собирался извиниться от имени своего собрата-свиньи.

– И что? – спросила она, почувствовав, как краснеют щеки, вдруг став уязвимой.

– Откуда он у тебя?

– Не твое дело.

– Ну, – сказал он, наклонившись ближе. Она чувствовала сигареты в его дыхании. – Скажи своему мужику, что слабо бьет. Так тебе мозги и не вправил.

Она почувствовала, как ее лицо загорелось, и взгляды остальных мужчин, ожидающих реакции. Они не говорили ни слова, застыли, осмысливая, пока они переваривали то, что сейчас произошло. Казалось, нарушена грань, которую они сами никогда бы не пересекли, но – возможно, из-за страха – они не собирались говорить об этом своему начальнику, который не выражал и малейшего раскаяния. Луиза медленно выпрямилась и рассеянно пригладила воображаемые складки на юбке. Перевела взгляд с Тая и довольной улыбки на толстых резиновых губах на котлету, которую только что поставила перед ним, кончики ножа и вилки, поймавшие блик лампы дневного света, и вдруг поняла, что сейчас его убьет. Понимание пришло без страха, нетерпения или сомнений из-за будущего, которого она себя лишит, вонзив нож в его горло. Будущего не было. Было только сейчас.

– А теперь подай-ка мне соус «А1» для мяса, хорошо? – любезно попросил Тай, не скрывая торжествующей усмешки.

Она так и видела, как это делает. И хотя фантазия словно длилась вечно, она знала, что само действие таким не будет. Все произойдет мгновенно. Взять нож, воткнуть в глотку, отступить, чтобы избежать брызг крови.

– Слышишь?

Затем сесть с чашечкой кофе и ждать копов, которые напишут будущее за тебя, навсегда заберут выбор из твоих рук.

В жизни Луизы было много мужчин. Даже слишком, иногда думала она, но все же недостаточно, чтобы компенсировать то, что она в них вложила. От Луизианы и Алабамы до Западной Вирджинии и теперь Мичигана – дорогу к ее настоящему можно было проследить по разбитым мечтам, пустым обещаниям, задетой гордости и тоске. Она была единственной исполнительницей бурлеска в театре, полном мужчин с мертвыми глазами.

И хотя она никогда не открывала свои заветные желания сидящему перед ней мужлану, его глаза были ровно такими же безжизненными, глядящими только внутрь себя, любуясь собственными желаниями и мечтами, не в силах увидеть чужие.

Ее рука нашла нож. Тай опустил глаза.

– И что ты собираешься делать?

– Какие-то проблемы? – раздался голос.

Луиза вздрогнула – пальцы свело, она выпустила нож. Почувствовала, как расслабляются мышцы, хотя что-то внутри напряглось от разочарования. Ее отпустили невидимые струны, тянувшие за сердце, разум и руки, подталкивающие освободиться от них одним взмахом ножа, того же, который она всадит в обвисающую черную плоть под двойным подбородком Тая. Пришлось собрать силы в кулак, чтобы не упасть, когда отхлынул этот мощный импульс.

– Я спрашиваю: какие-то проблемы?

Луиза бросила взгляд направо и увидела лицо Робби Уэя, управляющего. Он был младше ее, по меньшей мере, на десять лет и словно обречен злоупотреблять властью, чтобы компенсировать за отсутствие красоты, харизмы и силы. Кожа у него была бледная и мягкая, с мешками у тускло-серых глаз и усеянная пылающими прыщами на подбородке и носу. Теперь эти глаза прищурились, взгляд застыл на Луизе.

– Ничего такого.

– Что?

– Я сказала – ничего такого.

Робби перевел внимание на мужчин за столом. Все, кроме Тая, вернулись к еде. Управляющий понаблюдал за ними, затем обратился к толстяку.

– Все в порядке, сэр?

Луиза почувствовала, как внутри все сжалось.

Тай, вооружившись самой обворожительной улыбкой, кивнул и поднял поникший чизбургер, истекающий жиром.

– Еще бы, – сказал он, светясь улыбкой. – Мы только просили мисс Долтри принести соус «А1». Кажется, она меня не расслышала. Сам виноват, нельзя говорить с набитым ртом, – он усмехнулся, Робби улыбнулся. Никто не стал заострять внимание на том, что бургер остался нетронутым, а во рту Тая не было еды.