Клады и кладоискатели - [59]

— А ты кем приходишься Станкевичам, сынок? — Окликнула его старушка, наводившая порядок в соседней оградке. — Я, вроде, всех их знаю, а тебя что-то не припомню.

— Да я дом у них купил, — признался Валерий, — вот, интересуюсь людьми, что раньше жили в этом доме.

— Значит, всё-таки продали. Наверное, оно и к лучшему. А кто тебя интересует, милок? Может, и я чего подскажу?

— Ну, вот, например, Илья. Написано «трагически погиб». А как? Может, вы знаете?

— А чего же не знать. Восемь человек их тогда подорвалось. Царство им небесное, — старушка перекрестилась, — Ильюшка вот… мы с ним в одном классе учились. Я в тот день приболела, не пошла в школу, так бы тоже там была. Сестрёнка моя, Анька, тоже тогда погибла. Вот она — в этой оградке.

Бабушка подробно рассказала Валерию историю про бункер, в котором немцы хранили снаряды, хотели взорвать, да не успели. Из-за чего и погибли ребятишки.

Валерий, не спеша, шёл к дому, размышляя о том, что вот и встало всё на свои места. Сомнений о происхождении странного клада не осталось. И о том, что он не только обязательно поставит Илье памятник, но и будет навещать его по «родительским» дням. С Ильёй его теперь связывала общая тайна. Валера испытывал к ранее незнакомому ему послевоенному мальчугану чуть ли не родственные чувства. По крайней мере, он знал про Илью намного больше, чем все его современные родственники.

ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ

КОШЕЛЁК

1809 год

Настроение у Трофима было прекрасное. Так быстро и выгодно продать бычка у него ещё никогда не получалось. Вообще-то бычка на продажу они с женой Марией растили каждый год. Тем более, что их корова Красуля уже пятый год подряд телилась бычком, а не тёлкой.

Была бы тёлка, может, и оставили себе. Две коровы в хозяйстве держать можно. А взрослый, здоровый бык — ни к чему. Только что сена пришлось бы в два раза больше заготавливать.

Поэтому, бычок рос в основном на подножном корму до осени, а потом его нужно или продавать, или — под нож.

Мясо то, оно, конечно, и самим бы не помешало, но ведь, и деньги нужны. И самим надо иногда обновки покупать, и детишкам, и в хозяйстве что-то постоянно изнашивалось.

Так что каждую осень Трофим запрягал коня, привязывал бычка сзади к телеге и ещё до первых петухов отправлялся в губернский Витебск на рынок. Десяток вёрст до города удавалось преодолеть только к вечеру. Останавливался ночевать он обычно у кума Агея на окраине города. Тот его всегда встречал приветливо, тем более, что с пустыми руками Трофим никогда не приезжал. Всегда с деревенскими гостинцами: сало, мёд, яиц лукошко, ну и самогонка, которую Агей с Трофимом уважали оба.

Хорошо посидев за столом весь вечер, утром Трофим поправлял голову рассолом и отводил бычка на рынок.

А вот там уже, когда как получалось. Иной раз в течение дня продавал, а иногда приходилось ещё день стоять на рынке.

В среднем бычок продавался за четыре — пять рублей. На такую цену Трофим был настроен и в этот раз.

Первому покупателю на вопрос о цене Трофим назвал семь рублей, рассчитывая на долгий торг. Обычно покупатель начинал с трёх рублей.

А этот осмотрел бычка, почесал затылок и вдруг сказал:

— Ну, если полтинник сбросишь, то, пожалуй, возьму.

Трофим чуть не задохнулся от неожиданности, но внешне вида не подал. Даже выдержал небольшую паузу, вроде как, раздумывая, и махнул рукой:

— А, забирай! Тороплюсь потому что.

— Так и я тороплюсь. Мне его через час уже разделывать надо. Некогда по рынку ходить.

Хлопнули по рукам. Трофим получил пять серебряных рублёвых монет, один полтинник. Два полуполтинника и ещё пятьдесят копеек медными монетами — пятаками и двушками.

Монеты были выпущены как при нынешнем императоре Александре Первом, так и при его батюшке — Павле и даже при Екатерине Второй. Но это обстоятельство ни продавца, ни покупателя не смущало — они все были в ходу.

Счастливый Трофим чуть ли не бегом вернулся к куму, чтобы вместе порадоваться удаче, но тот, оказывается, ушёл куда-то по своим делам. Куда и насколько долго — жена его не знала. Да она и сама куда-то собиралась.

Трофим прикинул, что успевает добраться домой засветло, быстренько запряг коня, распрощался с кумой и поехал.

Остановился ненадолго у лавки знакомого еврея. Потратил там рубль, прикупил подарки жене, да детям гостинцы и покатил в сторону родной деревни Макаровки.

Уже на выезде из города Трофим сообразил, что с такого-то навару выпить кувшинчик вина было бы совсем и не грех. Раз с кумом не получилось.

Тем более, что жена Марья привыкла, что и пять рублей за бычка это хорошо. А кто вообще знает, за какую сумму он продал? Сколько останется, за столько и продал.

Хорошо, хоть последнюю корчму проехать не успел. Потратив в ней целых двенадцать копеек на кувшин вина и миску тушёной капусты с мясом, Трофим вышел оттуда в благодушном настроении. Скомандовал лошадке «Домой!» и завалился в телегу, укрывшись попоной.

Лошадь дорогу в родную конюшню знала прекрасно. Не в первый раз приходилось ездить в город и обратно. Под размеренную поступь лошади и ритмичное покачивание телеги, Трофима разморило. Да ещё и выпитое вино подействовало. Сначала он пытался сопротивляться одолевающей дремоте, даже спел пару песен, но потом сдался. Устроился поудобней и задремал.