Клады и кладоискатели - [16]

Поэтому настроение у парней всегда было праздничным, как при выезде на пикник, на природу. Соответственно и бутылочку прихватывали. Тем более, что за рулём всегда был непьющий Седой.

Вот и сейчас: не спеша «раздавили» бутылку на троих за удачу (Седой за компанию выпил квасу), плотно закусили и, развалившись на траве, вспоминали удачные находки свои и находки знакомых.

— Кстати, — вспомнил Серый, — я сейчас заглянул на кладбище, — он показал на группу деревьев с другой стороны поля, — там в середине стоит огромный дуб. Лет на триста потянет, а под ним памятник, точнее — могильный камень. На камне надпись: «Минька 8 летъ» с твёрдым знаком на конце. Жалко, даты нет, хоть бы примерно знать, когда тут люди жили.

— Восемь лет? Ребёнка похоронили больше, чем сто лет назад, — прикинул Светлый.

— Я думаю, намного больше ста. Камень вплотную к дубу прижат, тот его как бы корнями охватил. А дубу, я же говорю, лет триста.

— Кстати, — Седой задумчиво смотрел на группу деревьев на холме за полем, — я что подумал. Если бы не эти восемь дорогих монет, такой клад мог припрятать какой-нибудь ребёнок. Мелкие монетки, пуговицы…

— Это да, — Серый согласно кивнул головой, — но откуда он мог взять рубли и золото?

Седой только развёл руками.

— Ну-ка, ну-ка, — Серый вытащил из кармана звякнувший смартфон, — ага! Вот уже есть реакция. Читаю: «Если вы уверены, что это не подделка, могу предложить сто пятьдесят тыс. дол.» Во! Что я говорил!

— Не отвечай ему пока. — Посоветовал Седой. — Пусть еврей помучается. Он же понимает, что ты не только ему мог предложить. Глядишь, и цену поднимет.

Седой как в воду смотрел. Когда уже в сумерках подъезжали к городу, в кармане у Светлого опять забрякал смартфон.

— Ого! Читаю: «Дам двести, только больше никому не предлагайте. И хотелось бы самому оценить подлинность». Ну, вот, точно ты, Седой, говорил, переживает коллекционер. Так и до пол лимона догонит. Ну, что, Мишка, давай я с ним на завтра договорюсь, а то он мне всю ночь спать не даст. Тебе двести хватит?

— Да мне вообще-то не деньги нужны. Слушай, ты говорил, что он вроде адвокат. Может он сам… или среди его знакомых есть хорошие адвокаты? Скажи, что я ему эту монету подарю, если мамку отмажет.

— А не слишком ему жирно будет? — Вмешался в разговор Серый. — Хотя, конечно, ты теперь можешь себе позволить.

— Не, не жирно. Мамка дороже. — Мишка насупился.

— Хорошо, тогда я договариваюсь с ним на завтра. — Светлый защёлкал кнопками на смартфоне.

* * *

Через две недели Седой катался на машине по городу по личным делам и решил по пути заскочить в супермаркет, где работал охранником Серый.

Тот как раз был на рабочем месте и порадовал его новостями:

— Соседка моя домой вернулась. Мишка счастливый. Короче, — по порядку. Как только этот нумизмат убедился, что монета настоящая и узнал условия, то заявил, что лучше его самого, адвоката в Витебске всё равно нет. И он лично займётся этим делом. А монету, мол, отдадите, когда будет результат. Сам сразу уехал в Москву. Позавчера вернулся с Мишкиной мамкой. Вчера ему Мишка передал через Светлого монету. Все довольны.

— Я рад за них. А с остальными монетами, что будет делать, не говорил?

Серый развёл руками:

— Я ему посоветовал, если что надумает, то пусть решает с нашей Светлой Головой. А Серёга уже намекнул еврею, что возможно появление ещё одной такой монеты. Тот крепко задумался. Скоро дозреет.

Седой возвращался к машине в приподнятом настроении. Он рад был за Мишку и его мать, что у них всё наладилось. Он никогда не завидовал удаче других коллег по увлечению. Просто был уверен, что когда-нибудь и ему улыбнётся капризная Фортуна. И удача его периодически навещала. Хотя, конечно, пока не в таких размерах. Да, какие его годы… всё ещё может быть.

И никто из участников этих событий не мог даже подумать, что деньги, которые начал собирать Минька в начале восемнадцатого века, чтобы выкупить из тюрьмы свою мамку, помогли в начале двадцать первого века другому Миньке — Мишке — выкупить его мать из тюрьмы. В жизни иногда случаются и не такие совпадения. Жаль, что об этом совпадении никто так и не узнает.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

УПРАВЛЯЮЩИЙ 1828 год

Фёдор своего барина не уважал. Нет, внешне он относился к Вениамину Михайловичу с положенным почтением. По крайней мере, никто из дворни или крестьян в многочисленных деревнях графа Головкина не мог даже и мысли допустить, что его грозный управляющий Фёдор Селютин не уважает своего барина.

Гости графа Головкина — такие же графы и князья, зачастившие в последнее время в его имение, своими глазами видели, в каком идеальном порядке содержалось разросшееся хозяйство барина. Многие понимали, что в основном это заслуга молодого, но расторопного управляющего Фёдора.

Шесть лет назад, когда Вениамин Михайлович выделил из толпы крестьян коренастого конюха и назначил его управляющим, имение находилось в упадке и хирело прямо на глазах. Крестьяне голодали, да и на столе у барина деликатесы не водились. А вот долги, наоборот, водились и накапливались.

Благодаря природной смекалке и оборотистости Фёдора постепенно всё наладилось. Он мотался по полям и деревням, не гнушался советоваться с крестьянами. В результате точно определял, где и когда сеять пшеницу, а где овёс и гречиху. И ни разу не ошибся.