Клады и кладоискатели - [15]

Теперь вторая часть вопроса. При оценке клада учитывается не рыночная стоимость монет, то, что сейчас Серёга смотрел по каталогу, а просто вес металла. Ну, как лом драгметалла. Таким образом, тебе даже сто процентов стоимости этого клада на хорошего адвоката вряд ли хватит.

И третий момент, самый смешной. По нашим законам ты должен сначала получить разрешение на поиск этого конкретного клада, иначе он будет считаться незаконным и подлежит изъятию. Причём в законе указано очень расплывчато, кто должен давать такие разрешения. Но ни один чиновник любого уровня такое разрешение тебе не даст. Потому, что все они в первую очередь думают, как бы чего не вышло. А вдруг, что не так, дело то непривычное. Так и тёплого кресла можно лишиться. Даже, если допустить, что кто-то согласится тебя выслушать, то ты должен обосновать, почему ты собрался искать клад именно в этом месте. На чём основана твоя уверенность. То есть ты должен будешь предъявить всё, что ты имеешь по этому вопросу: какие-то исторические документы, показания старожилов или ещё что-то. А если у тебя действительно есть убедительные документы, подтверждающие, что где-то в ста шагах строго на север от приметного дуба закопана бочка с золотом, то, что сделает нормальный чиновник? Потянет время. Мол, надо согласовать с министерством культуры, с главным археологом, с горгазом (а вдруг, там магистраль проходит), в общем, придумает причины. Скажет, чтобы ты зашёл через недельку. А вечерком сам сгоняет в указанное место с братом, сватом, сыном.

Но это всё так — лирические отступления. Реально то, что нужно разрешение, а его не дадут. И как только ты засветишь где-то свой кувшин, сразу спросят, а кто тебе давал разрешение на поиск клада? Ах, разрешения нет?! Тогда клад конфискуем, а тебя штрафуем! Вот так, примерно. Я не знаю, кто работал над этим законом, но он как бы специально вынуждает людей хитрить, скрывать от государства такого рода находки. Видимо, расчёт на то, чтобы всё уходило в казну. Но, люди то не все идиоты. Конечно, не каждый сможет грамотно и осторожно воспользоваться находкой. Кто-то засветится. Отберут, а самого посадят. А у кого-то получится. Про них никто и никогда ничего не узнает.

— И как же теперь быть? — На Мишку было жалко смотреть.

— Не переживай, научим, — Светлый усмехнулся и достал смартфон, — дай-ка я червонец сфоткаю с двух сторон. Вот так. Ты его отложи, а остальные спрячь куда-нибудь, только не дома.

— Где-нибудь в глухом лесу, посреди болота, — сделал страшные глаза Серый.

— Где наш брат никогда не будет ходить, — добавил Седой, — а лучше — в разных местах. Лишь бы сам потом нашёл. А ты что, Серёга, кому-то показать хочешь?

— Есть у меня один знакомый коллекционер. Пожилой еврей, адвокат по профессии. Но, по-моему, уже не практикует. Подозреваю, что он может дать за монету нормальную цену, — Светлый задумался, — а, собственно, чего откладывать? Сейчас я ему сброшу.

Он уткнулся в смартфон:

— Ну вот, теперь надо ждать, когда ответит. Я спросил, сколько он может дать за такую монету.

— Мне говорили, — Мишка заворожено смотрел на монеты, — что клад положено делить на всех поровну, ну, с кем искал.

Парни переглянулись.

— Нет, Миша, — озвучил общее мнение Седой, — это, если была бы предварительная договоренность. А мы же с утра ни о чём таком не говорили? Так что мы ни на что не претендуем.

— Если я правильно понял, тут основная ценность вот эти монеты, — Мишка отложил в сторону рубли и червонцы, — а остальное ничего не стоит.

— Ну, не то, чтобы совсем ничего, — Светлый оценивающе глянул на кучки монет, — по сравнению с этими — да. А так… петровские копейки, здесь их две штуки, в хорошем сохране, на тысячу российскую потянут каждая.

— Там могут быть особенности, — добавил Серый, — это надо с лупой разглядывать. Могут быть и намного дороже.

— По закону подлости такие редкие как раз никогда и не попадаются, — развёл руками Седой, — а сохран здесь хороший — «кладовый».

— Я думаю, что остальные монеты вы можете себе забрать, если хотите, конечно, — Мишка выжидательно смотрел на парней.

— А мы и не откажемся. — Серый подсел поближе к монетам. — Я сейчас разделю на три части, примерно одинаковые… так… так… Блин! Это надо же, даже пуговки! Что за клад такой странный!? Одна вообще, ливрейка изумительная, с каким-то гербом… надо узнать — чей. Я её в эту кучку положу вместо копейки петровской. Готово! Все согласны, что поровну? Так, Седой, отворачивайся. Кому эту кучку?

— Тебе, — Седой добросовестно смотрел на овраг.

— Зашибись! А эту?

— Мне.

— Ну вот. Оставшаяся — Светлому. Разбираем.

Светлый поднял рюкзак и тут же положил его обратно на траву:

— Я предлагаю, раз пошла такая пьянка, давайте заодно пообедаем и обмоем удачу. Кто — за? Единогласно!

В отличие от пенсионера Седого, который во время сезона старался выезжать «в поле» через день, для остальных каждый выезд был событием. Серёгам надо было, во-первых: согласовать с работой, чтобы у обоих совпал выходной; во-вторых: согласовать с транспортом, то есть с Седым, чтобы тот подогнал свой график под нужный день; в-третьих: надо было угадать с погодой, чтобы не ходить под дождём; и в-четвёртых: определиться с местом, чтобы съездить не зря. Это Седой мог себе позволить, отъехать от города километров пять, походить пару часов по выбитому полю и вернуться домой по звонку жены, чтобы приготовленный ею обед не успел остыть.