Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - [71]

Джек ждал меня у тренажерного зала Микки Финна, расположенного через пару домов на Коли-авеню. Мы приехали туда с целью допросить боксерского импресарио по поводу устройства боев. Это была лучшая сцена в книге: смелая, реалистичная, с хорошим раскрытием характеров и диалогом. Мы с Джеком встретились незадолго до начала основного действия, пока роман обращался к побочной сюжетной линии, касавшейся исчезнувшей партии кетамина, и у нас выдалась минутка поговорить. Повествование в «Кэвершемских высотах» шло не от первого лица, и это, на мой взгляд, было хорошо, поскольку персонажу Джека не хватило бы глубины вытянуть ведущую роль.

— Доброе утро, Джек, — сказала я, подходя. — Как дела?

Вид он имел куда более жизнерадостный, чем в прошлую нашу встречу, и мило улыбнулся, протягивая мне картонный стаканчик с кофе.

— Великолепно, Мэри… давайте, я буду называть вас Мэри, чтобы случайно не оговориться, когда кому-нибудь вздумается прочитать роман. Ладно? Знаете, я вчера вечером поехал навестить свою жену Мадлен, и в результате бурного обсуждения мы достигли некоторого консенсуса.

— Вы собираетесь к ней вернуться?

— Не совсем так, — ответил Джек, отпивая кофе. — Но мы решили, что, если я брошу пить и больше никогда не стану встречаться с Агатой Дизель, она подумает!

— Ну, для начала неплохо, а?

— Да, — ответил Джек, — но это может оказаться не так просто, как вам кажется. Вот, смотрите, что я получил по почте сегодня утром.

Он протянул мне письмо. Я открыла его и прочла:

«Дорогой мистер Шпротт!

От нашего внимания не укрылось, что вы, похоже, вознамерились бросить пить и вернуться к жене. Мы одобряем данный сюжетный поворот, порождающий дополнительные разногласия и внутренние конфликты, но настоятельно советуем вам не доводить его до счастливого завершения, поскольку в таковом случае вы нарушите пункт 11с Кодекса Подсоюза печальных одиноких детективов, ратифицированного Профсоюзом литературных детективов, что приведет к вашему исключению из ассоциации с последующим лишением льгот.

Я уверен, что вы поступите должным образом и прекратите свое угрожающее и ненормальное поведение прежде, чем оно приведет вас к катастрофе.

P. S. Несмотря на многократные напоминания, вы продолжаете отказываться водить необычную машину и заниматься необычным хобби. Прошу вас немедленно выполнить требования профсоюза, или пеняйте на себя».

— Хм. Подписано «Пу…»

— Знаю я, кем оно подписано, — перебил Джек, забирая письмо. — Профсоюз очень влиятелен. У них есть связи даже на уровне Большой Шишки. Это может лишь ускорить уничтожение «Кэвершемских высот», а вовсе не отсрочить его. Патер Браун неоднократно хотел сложить с себя сан, но профсоюз…

— Джек, — сказала я, — а сами вы чего хотите?

— Я?

— Да, вы.

Он вздохнул.

— Это не так просто. Я отвечаю за семьсот восемьдесят шесть других персонажей этой книги. Только подумайте: всех этих генератов сбагрят за бесценок, как индеек после Рождества, или разберут на текст. Меня от одной мысли об этом дрожь пробирает!

— Это и так может произойти, Джек. По крайней мере, мы хотя бы попытаемся бороться. Гните собственную линию. Вырвитесь из привычных рамок.

Он снова вздохнул и провел пятерней по волосам.

— Но как же противоречия? Разве не в этом суть бытия одинокого детектива? Ужасное саморазрушение, внутренняя борьба, придающая остроты его работе и делающая историю более интересной? Ведь можно просто обойтись цепочкой «убийство — допрос — допрос — второе убийство — связь — допрос — связь — ложный след — драматический поворот — развязка», разве не так? Но где же интерес, если детектив не влюбляется в кого-нибудь, связанного с первым убийством? Мне же тогда не представится возможности выбирать между законом и собственными чувствами!

— А если и нет? — настаивала я. — Не обязательно же именно так. Есть много путей сделать историю интересной.

— Ладно, — сказал он, — допустим, я счастливо живу с Мадлен и детьми, но что делать с побочными сюжетными линиями? В таких историях конфликт это, если хотите, хорошо. Конфликт — это правильно. Конфликт работает.

Он сердито смотрел на меня, но я знала, что он по-прежнему верит в себя — сам факт нашего разговора это подтверждал.

— Противоречия не обязательно должны быть семейными, — возразила я. — Мы можем выловить из Кладезя несколько побочных сюжетных линий и ввести их в роман. Согласна, главное действие не должно постоянно оставаться с вами, но если мы… Привет. У нас гости.

На розовом «герольд-триумфе» подъехала дама средних лет. Она выбралась из машины, подошла к Джеку и отвесила ему звонкую оплеуху.

— Как ты посмел! — взвизгнула она. — Я три часа прождала тебя в баре «Два одиночества»! В чем дело?

— Я уже говорил тебе, Агата. Я был у жены.

— Да уж, у жены! — Она презрительно сплюнула и завизжала громче: — Не ври! С кем ты на сей раз трахался? С одной из тех жалких шлюшек в участке?

— Я не лгу тебе, — повторил он ровным голосом, скорее ошарашенный, чем разгневанный. — Еще вчера вечером я сказал: между нами все кончено, Агата.

— Да неужто? Так это ты его накрутила? — напустилась она на меня, сверкая глазами с презрением и злостью. — Приперлась сюда по обмену со своими потусторонними замашками и песнями о самоопределении и думаешь, тебе удастся перекроить сюжет? Ну ты и штучка! — Она на миг умолкла и смерила нас взглядом. — Вы спите вместе.