Кладбищенский фантом - [7]

— Ты, Федя, чего умолк? — отвлекла меня от философских раздумий Жанна. — Куда пойдем?

— Мне-то откуда знать, — откликнулся я. — Твоя идея. Я думал, тебе во дворе сказали, где могила Князя Серебряного.

— Не могила, а склеп, — уточнила Жанна.

— Тогда пошли искать склеп. Наверняка возле него кто-то остался.

— А по-моему, они уже все уехали

— С чего ты решила? — не понял я.

— Потому что нам давно уже никто не попадался навстречу.

Я начал оглядываться. И впрямь никого. Полное впечатление, что мы тут одни.

— А ты не заметила, откуда процессия возвращалась? — спросил я.

— Кажется, вот оттуда, — махнула рукой в сторону Жанна.

Пирс, похоже, разделял мнение хозяйки, ибо немедленно потянул в сторону, куда она указывала. Может, ему было виднее, во всяком случае, несколько минут спустя, мы подошли к высокому куполообразному склепу из некогда белого, но теперь пожелтевшего камня. Монументальное это сооружение увенчивал каменный крест. Вид у склепа был крайне запущенный, неухоженный. Похоже, при жизни Князь Серебряный не сильно заботился о последнем, так сказать, пристанище своих предков. А, может, только недавно его обнаружил и еще не успел позаботиться.

Однако, невзирая на неприглядный вид склепа, мы мигом поняли, что пришли туда, куда надо. Ибо слева и справа от железной двери, ведущей внутрь, стояли многочисленные венки. Мы посмотрели на ленты и немедленно убедились, что Князь Серебряный был личностью масштабной. Венки от префектуры, двух известных певцов, трех крупных банков, благотворительного фонда «Раритет» и даже от одной воинской части.

Знакомство с погребальными лентами имело и некоторое познавательное значение: мы с Жанной выяснили, что Князя Серебряного на самом деле звали Ильей Сергеевичем Голлановым.

— Выходит, он князь Голланов? — шепотом спросил я свою спутницу.

— Кто его знает, — пожала плечами она. — Может, и так. А может, он князь не по отцовской линии, а по материнской. Тогда у тех, кто тут, — простерла она руку к склепу, — совсем другая фамилия.

— А тут разве нигде не написано? — начал я оглядывать монументальное сооружение.

— Вроде нигде, — откликнулась Жанна. — И вообще, какая разница? Князя Серебряного-то уже нет.

— Князь, князь… Какой он князь?! — вдруг послышался у меня за спиной дребезжащий старческий голос.

Я обернулся. Откуда ни возьмись, на дорожке стояла сгорбленная старушенция вся в черном. Длинное черное пальто до пят, черный платок. Даже трость, на которую она оперлась, блестела черным лаком.

— Что вы сказали? — переспросил я. Пирс, дотоле весело крутившийся возле наших ног, вдруг застыл в напряженной стойке.

— Никакой он не князь, — снова раздался скрипучий голос старухи.

— Откуда вы знаете? — спросила Жанна.

В ответ старуха хрипло расхохоталась. У меня от этого смеха душа ушла в пятки. Тут я заметил, что солнце, светившее с самого утра, скрылось за тучами. По кладбищу, вздымая опавшие листья, пронесся порыв холодного ветра. Пирс жалобно заскулил. Я поглядел на него. Он прижал уши к голове, поджал хвост и весь трясся.

Бабка тоже уставилась на Пирса и, указав на нет го своей лакированной черной тростью, проскрипела:

— Умный песик. Все понимает.

— Что он понимает? — задала новый вопрос Жанна.

Над нашими головами раздался оглушительный треск. Мы инстинктивно отскочили в сторону. В следующее мгновение прямо на склеп Князя Серебряного обрушилась часть большого старого дерева. Каменный крест откололся и грохнулся оземь.

Жанна вцепилась в мою руку. Оба мы, словно завороженные, смотрели на упавшее дерево. Пирс разразился истошным лаем. Наверное, именно это и привело нас в чувство. Я поглядел туда, где только что стояла старуха. Ее там не было. И вообще нигде не было, сколько я ни озирался вокруг.

— Пропала, — растерянно посмотрел я на Жанну.

— Кто? — не поняла она.

— Да бабка та, бабка с тростью.

— А-а, — протянула Жанна и тоже принялась оглядываться. — Как же она так быстро исчезла? Очень странно.

Мне тоже все это было странно. Старуха как сквозь землю провалилась. По кладбищу вновь со свистом пронесся порыв ледяного ветра.

— Пошли отсюда, — решительно потянула меня к выходу Жанна. — Что-то мне здесь перестало нравиться.

Мне лично и не начинало. Мы бегом припустились между могил к воротам. Несколько раз мне казалось, что где-то рядом злобно хохочет старуха. Но, наверное, это просто ветер свистел в ушах.

Наконец, мы очутились за территорией. Уже на подходе к нашему дому я вдруг заметил, что солнце опять сияет, а на небе ни облачка.

— Слушай, — сказала вдруг Жанна. — А ты заметил, что дерево сбило крест со склепа?

— Еще бы.

— По-моему, это что-то значит, — продолжала Жанна.

— Правильно, — я усмехнулся. — Это значит, что на склеп упало дерево.

— Может, ты и прав, — выдохнула она. — Но мне почему-то не по себе.

Мне почему-то тоже было не по себе, но я нарочито бодро ответил:

— У страха глаза велики.

— Дурак, — сказала мне Жанна. — И вообще, ты сам на кладбище был весь зеленый.

— Черт с ним, с кладбищем, — не хотелось мне продолжать эту тему. — Лучше покажи мне нашу школу.

— Ну, если тебе так хочется…

Мы вновь оказались возле нашего подъезда и прошли мимо дома дальше по улице к целому комплексу невысоких шестиэтажных зданий. Возле центрального корпуса, Жанна остановилась.